Тетя Клава сидела в одиночестве и читала книгу. Подняла на Ленку усталые глаза и недружелюбно сказала:

– А-а-а, это ты! – и отвернулась.

– Здрасте, тетя Клава, – сказала Ленка.

Тетя Клава ничего не ответила, посмотрела на часы, встала и начала складывать в ящик ножницы, расчески, электрическую машинку. Она явно собиралась уходить.

– Снова решила сделать прическу? Значит, понравилось… Только ничего не выйдет, – заметила тетя Клава как-то ехидно.

– Вы не хотите меня стричь? – спросила Ленка.

– Не хочу, – ответила тетя Клава, продолжая убирать инструменты. – Рабочий день закончился.

– Потому что я предательница?

– Я не имею права выбора клиента, – ответила тетя Клава. – Нравится он мне лично или нет, обязана обслужить. – И вдруг сорвалась, голос у нее задрожал: – У моего Толика отец в Москве. Он его три долгих года не видел. Толик ночи не спал, придумывал, как они встретятся, о чем будут разговаривать и куда пойдут… Я ему: «А может, у отца работа?» А он мне, глупенький: «Пусть с работы ради меня отпросится… Родной же сын приехал!..» Я так хотела, чтобы он подружился с отцом. А ты моего рыженького под самый корень срезала.

– Не срезала я его, – сказала Ленка и, сама не ожидая этого, впервые созналась, потому что у нее не было другого выхода: – Это не я их предала.

– Ну зачем же ты врешь? – возмутилась тетя Клава. – Из-за какой-то прически. Ну ты детка из клетки.

– Я не вру! Я этого еще никому не говорила… Вам первой. Я на себя чужую вину взяла.

– Зачем же ты это сделала? – Тетя Клава недоверчиво покосилась на нее.

– Помочь хотела… одному человеку, – ответила Ленка.

– А он что же? – осторожно спросила тетя Клава.

– Сказал, что сознается… немного погодя. Чтобы я потерпела… И не сознался.

– А ты? – Тетя Клава в ужасе посмотрела на Ленку.

– А я все молчу, – ответила Ленка.

– Ой, несчастная твоя головушка! – запричитала сразу тетя Клава. – А может, лучше расскажешь все ребятам? Они поймут… – Но она тут же поняла, что это не выход для Ленки, и быстро отступила: – Ну ладно, ладно, я тебя учить не буду, не моего ума это дело. Сама в жизни много глупостей наделала. – Решительно надела халат и достала инструменты, гремя ими. – Только ты его не прощай!.. – Повернулась к ней гневным лицом: – Дай слово, что не простишь!

Ленка промолчала.

– Ты что молчишь? – Тетя Клава возмущенно наступала на Ленку, вооруженная ножницами и расческой. – Может, ты его уже простила?

– Ни за что! – ответила Ленка.

– Садись в кресло, – приказала тетя Клава. – Ты будь гордой! Кто-то же должен не прощать!.. Милая моя, золотая, я из тебя такую красотку сделаю! Он закачается!.. А ты плюй на них, на мужиков, направо и налево…

Тетя Клава развязала ленточки в Ленкиных косах.

– Косы можно не распускать, – сказала Ленка.

– Это почему же?

– А меня… наголо.

– Это что еще за фокусы! – возмутилась тетя Клава. – Что ты за казнь египетскую себе придумала?

– Меня Чучелом дразнят, – сказала Ленка.

– Ну и что? – ответила тетя Клава. – А моего Толика – Рыжим.

– Я хочу, чтобы все видели, что я страшилище!.. Что я настоящее чучело!

– Ну уж нет! Лучше я тебя красоткой сделаю. – Тетя Клава улыбнулась. – Хорошая прическа знаешь как помогает!.. – Она принялась расчесывать Ленкины волосы. – Вот увидишь! Я тебя сейчас причешу, постараюсь, и у тебя настроение изменится.

– А я – чучело! – Ленка вскочила. – И не боюсь этого! Я всем это докажу!.. – Она схватила ножницы и как начала кромсать свои волосы!

– Ты что, ненормальная?! – Тетя Клава бросилась к Ленке. – Остановись!..

Ленка бегала по парикмахерской, увиливая от тети Клавы, шмыгая между кресел, кромсала свои волосы и кричала:

– А я чу-че-ло!.. А я чу-че-ло!..

Наконец тетя Клава поймала Ленку, хотя было уже поздно: та успела выстричь несколько прядей волос.

– Что же ты наделала? – Тетя Клава прижала Ленку к себе и укачивала, как маленькую. – Лопушок ты несчастный… А рыженький мой был раньше добрым. Честное слово! Сердце душевное… А на тебя закричал: «Гадина!» Домой в тот день пришел взъерошенный, грубил. А потом, не поверишь, заплакал вдруг мой Толик, совсем как маленький.

– А я раньше не знала, что его Толиком зовут, – грустно сказала Ленка.

– Толиком… Толиком… – Тетя Клава подвела Ленку к креслу. – Садись, милая, я тебя остригу, как хочешь остригу.

Ленка села в кресло, и тетя Клава накрыла ее простыней.

А тем временем праздник у Димки Сомова приближался к концу. Часть ребят разошлись, и осталась только мироновская компания, самые близкие друзья.

– Давайте гулять до утра, – предложила Шмакова.

– Шмакова дело предлагает! – закричал Попов. – А, ребя?..

У Попова Шмакова всегда предлагала «дело».

– Лохматый, ты ночуешь у меня, – сказал Рыжий.

– Везуха! – ответил Лохматый. – Не надо тащиться в лесничество.

Валька подскочил к проигрывателю и врубил его на полную мощность.

– Чтобы у Бессольцевых стекла звенели! – хохотнул он. – Хорошо веселимся!..

Шмакова схватила за руку Димку, и они начали танцевать. Шмакова крутилась, извивалась – танцы были ее стихия.

И вот тут открылась дверь, и… явился новый, совершенно неожиданный гость. В комнату ворвалась Ленка.

Но какая!.. Неузнаваемая!..

Вязаная шапочка натянута до бровей, куртка нараспашку, а под нею знаменитое обгорелое платье.

Но дело было не в том, как она одета, а в том, какое у нее было необыкновенное лицо, преображенное до неузнаваемости ее смелым поступком. Раньше лицо у нее бывало добрым, милым, отчаянным, жалким, а теперь оно было вдохновенно-решительным.

И всем сразу стало ясно, что она пришла к ним затем, чтобы сделать то, что хочет. И помешать ей никто не сможет.

Они все это поняли и замерли. Только что смеялись, хохотали, танцевали, а тут окаменели. Ждали, что же будет дальше.

А Ленка не торопилась.

– Братцы, чего же вы не танцуете? – спросила Ленка. – Давайте!.. Прыгайте!.. – Она начала танцевать, кривляясь и паясничая.

Но тут пластинка кончилась, музыка оборвалась, и наступила тишина.