Обратно в Манхэттен мы со Светланой возвращались в машине Ивана: хотя почти весь его «бизнес» находился на Брайтон-Бич, сам он жил в центре, поэтому вызвался нас подвезти. Ночь выдалась бурной, но Светлана не угомонилась.

Мы сидели все трое на заднем сиденье, я с краю, Светлана посредине. Она ластилась к Ивану, воркуя по-русски. Я делала вид, что ничего не замечаю, пока она все крепче к нему прижималась. Он немного поворчал, и я краем глаза увидела, что она подбирается рукой к его ширинке. Светлана похихикала, и до меня ясно донесся звук расстегиваемой молнии. Я не дрогнула, только внимательнее принялась разглядывать вид за окном, который вдруг стал мне чрезвычайно интересен.

Я надеялась, что Светлана довольствуется тем, что немного пошурует в трусах Ивана, — но нет, на этом она останавливаться не собиралась. Светлана справилась и со второй ширинкой. Я покосилась в их сторону и увидела одним глазком, как она выпустила на свободу его возбужденный инструмент. Неплохо, Иван.

Светлана наклонилась и принялась обслуживать его прямо тут, словно рядом не было никого — ни меня, ни водителя, не отрывавшего взгляда от дороги. Я буквально влипла в дверцу, не веря своим ушам, но была вынуждена слушать причмокивания и стоны русского, пока Светлана вовсю старалась доставить ему блаженство, которое он бы не забыл до конца своих дней.

Вскоре Светлана сама принялась стонать и даже положила руку Ивана себе на затылок, чтобы он регулировал ритм, и все заднее сиденье превратилось в русскую симфонию звуков удовольствия. Я постаралась слиться с дверцей в единое целое, тесно прижавшись к ней и надеясь, что Ивана надолго не хватит.

Иван тяжело задышал и начал непроизвольно дергать ногой, как пес, которому чешут брюхо как раз в нужном месте. Светлана поддала жару, все громче и громче оглашая салон машины стонами. Я поняла, что великий миг не за горами, так как Иван выпалил поток каких-то русских слов, насколько я поняла, эквивалентных «О господи!», а затем прокричал по-английски, видимо учитывая мое присутствие: «Толстый, как колбаса!» Я инстинктивно прикрыла лицо рукой, а он застонал в экстазе.

Но, как оказалось, я зря беспокоилась. Уверена, дорогой читатель, тебя мучает вопрос с тех пор, как ты познакомился со Светланой, какой исход она предпочитает, занимаясь оральным сексом с русскими мужчинами на заднем сиденье автомобиля после ночи веселья с икрой, шампанским и танцами на сцене. Спешу тебе поведать, что когда возникла проблема выплюнуть или проглотить, то Светлана решительно отказалась портить липким месивом свое платье, брюки Ивана или сиденье машины.

Вытерев губы и застегнув молнию на штанах Ивана, Светлана села прямо и повела себя так, словно ничего не произошло, но перед этим она мне слегка подмигнула, потрогав сережку в ухе. Минет длится минуты, а бриллианты остаются навсегда.

За следующие несколько дней город оказался под снежным одеялом, когда зима решила напомнить о себе, а тут подоспело и второе свидание с Робером. Я ждала его целую вечность и все-таки дождалась.

Насчет того случая на заднем сиденье машины Светлана взяла с меня слово ничего не говорить ни Кайли, ни другим девушкам в агентстве. На самом деле ей было все равно, если я расскажу, как она ублажала мужчину в салоне машины, когда я сидела рядом с ней. Она не хотела, чтобы я проболталась о другом — что мужчина, которого она обслуживала, был некрасивым, немолодым и грузным папиком. Будь на его месте молодой жеребец из модельного агентства, я уверена, она, наоборот, попросила бы меня растрезвонить всем направо и налево!

К сожалению, эти эскапады совершенно не отвлекли Светлану от Робера: она все время заговаривала о нем, с тех пор как до нее дошли слухи о его возвращении в Нью-Йорк. Разумеется, я уже об этом знала, так как мы постоянно обменивались эсэмэсками и даже разговаривали по телефону за два дня до назначенной встречи. Я старалась не думать слишком много о Робере, но болтовня Светланы невольно возвращала все мои мысли к французу.

В день свидания с Робером мне пришлось тащиться в агентство на обмер. Наконец были отпечатаны снимки моей первой фотосессии, и Рейчел пришла от них в восторг. Я получилась великолепно! Я всем понравилась! После предыдущего обмера я сбросила еще два фунта, больше благодаря уменьшению калорий, чем занятиям на тренажерах: хотя я получила кроссовки, высланные мамой, у меня совершенно не нашлось времени даже проверить, по-прежнему ли они впору, не говоря уже о том, чтобы спуститься в тренажерный зал. Рейчел вроде бы искренне порадовалась моему успеху и даже назвала меня «дорогая». Она усадила меня в кабинете, словно я вдруг стала ее лучшей подругой, и принялась расспрашивать, как там дела в общежитии, разумеется отметив, что я могу ничего не скрывать.

— Я просто хочу убедиться, что с девочками все благополучно, что ни у кого нет каких-нибудь проблем или депрессии. Мы не хотим, чтобы кто- то из вас сбился с пути. Знаешь, как иногда бывает: девочки чересчур увлекаются вечеринками или совершают какую-нибудь глупость, боже у паси. Ты думаешь, я добилась всего благодаря тому что каждый вечер где-то веселилась?

«Нет, разумеется, нет, Рейчел. Я тоже никогда никуда не выхожу по вечерам, мэм, — говорили мои энергичные кивки. — В десять уже в постели, с потушенным светом!»

— Итак… никто не перегибает палку с вечеринками и тому подобным?

Она улыбнулась, призывая меня к откровенности, но я почувствовала что-то неладное, какую- то каверзу. Она пыталась сделать из меня доносчика!

— Что вы, мы все очень серьезно относимся к карьере, Рейчел, очень-очень серьезно, буквально ни о чем другом не говорим, — солгала я.

— Хорошо. Это я и хотела услышать. Мы очень тщательно отбираем, с кем работать, и каждой девочке даем шанс стать топ-моделью, мы со своей стороны делаем для этого все возможное, — надменно заявила она. — Если кто не добивается успеха, то здесь нашей вины нет, — закончила она, отпуская меня на все четыре стороны.

Если беседа началась по-дружески, то закончилась определенно в духе Рейчел. Она не только попыталась заставить меня доносить на других моделей, но более или менее ясно дала понять, что если я не окажусь на обложке «Vogue», то это будет целиком моя вина, а гены, вкус или простое везение тут ни при чем.

Хозяйке агентства, разумеется, не стоило знать о моей работе в галерее — я была уверена, что она велит мне попусту не тратить время, немедленно оттуда уйти и, вместо того чтобы отвечать на телефонные звонки, заниматься на тренажерах по четыре часа в день, сосредоточившись на модельном бизнесе. Я представила, как она скажет: «Ты думаешь, я добилась всего благодаря тому, что тратила время на пустяковую работу, отвлекавшую меня от карьеры?» Я бы не осмелилась упомянуть, что благодаря заработанным у Виллема деньгам я только-только начала выживать. Она бы наверняка ответила, что если бы я больше времени уделяла карьере модели, то очень скоро ко мне потекли бы настоящие деньги. Естественно, Рейчел не учитывала, что успех, возможно, наступит не сразу, а жить на что-то нужно. Скорее всего, она сказала бы, что это очень хорошо, если у нас нет денег на пропитание!