Толстые индианки с косами, щеголяющие в пёстрых длинных юбках и причудливых разноцветных шляпках, черпаками разливали по пластмассовым стаканчикам напиток золотистого цвета. Как объяснил Уайна Инти, это была чича, домашнее кукурузное пиво.

Похоже, индейцы в честь праздника решили ни в чём себе не отказывать, и торговля пивом шла на удивление бойко.

Среди громыхающей со всех сторон музыки, танцующих и поющих коренастых индейских красоток в шляпках-"мухоморах" и пышных красно-зелёных нарядах, среди толкающихся и дышащих пивным перегаром мужчин в полосатых пончо, было трудно вообразить сына Солнца и Луны Манко Капака, вонзающего в землю волшебный золотой жезл среди торжественного безмолвия мрачных вулканических гор.

— Вряд ли в такой толкучке нам удастся посмотреть город, — сказала я. — Здесь даже дышать тяжело.

— Мы можем дойти до машины и поехать в крепость Саксайуаман, — предложил Уайна. — Она находится к северу от Куско, и там в это время никого нет. Весь народ сейчас на празднике в центре города.

— Хорошая идея, — согласились мы.

По дороге к машине меня дважды облили кукурузным пивом, шесть раз наступили на ноги, ушибли плечо и порвали рукав. "Джип" тоже был в плачевном состоянии. Похоже, на нём успела попировать какая-то пьяная компания, поскольку капот и лобовое стекло были заляпаны томатным соусом и ещё чем-то желтым, пахучим и липким.

Бобчик, ворча, достал из "бардачка" тряпку и аккуратно протёр машину. Наконец, мы погрузились в "джип" и, отчаянно сигналя, принялись пробираться сквозь толпу, медленно, но верно удаляясь от центра. Когда шумные, благоухающие чичей индейцы остались позади, мы все вздохнули с облегчением.

— Название города Саксайуаман — возникло от кечуанского слова саксаваман, которое означало "яшмовый сокол", — сказал Уайна Инти. — Саксайуаман, является составной частью "города-пумы", вытянувшегося с юга на север. Площадь Оружия Куско располагается на животе пумы, и из неё исходят четыре пути, ведущие в четыре провинции Тауантинсуйу. Хребет пумы проходит по Реке Туллумайо, название которой переводится на испанский, как "река, орошающая кости", а её когти вонзаются в реку Сапи. Крепость Саксайуаман возведена на костях жертв, принесённых Пачамаме — богине земли, Инти — богу солнца и Килье — богине луны.

Адела переводила рассказ индейца не понимающему испанского Бобчику.

— Жуть какая, — поёжился Бобчик. — Это настоящее варварство — приносить человеческие жертвы.

Адела перевела.

Уайна Инти удивлённо посмотрел на "нового русского".

— А разве ваш народ никогда не приносил человеческих жертв?

— Нет, — покачал головой Бобчик. — Слава богу, хоть этого в России не было.

— Да ладно тебе, — не выдержала Адела. — Ты ещё будешь о варварстве рассуждать. Держу пари, что на дне Беломоро-балтийского канала гораздо больше человеческих жертв, чем во всём "Городе-пуме". Не забывай, что только Сталин укокошил почти двадцать миллионов человек, а до него ещё были Пётр Первый и Иван Грозный. Так что нечего катить бочку на инков за то, что они когда-то кого-то прирезали во время религиозной церемонии. Держу пари, что русские запросто могли бы претендовать на место чемпионов по уничтожению собственного народа.

— Я имел в виду религиозные жертвоприношения, — возразил Бобчик.

— Я тоже, — упрямо сказала Адела. — Идеалы коммунизма ещё менее реальны, чем боги и духи инков, так что по сути это одно и то же — ставить к стенке "врагов народа" во имя светлого коммунистического будущего или убивать людей на алтарях храмов во имя светлого будущего Тауантинсуйу. И самое забавное, что в обоих случаях результат один и тот же: русские от голода "сосут лапу", а инки сосут сушёного куя.

— Не ссорьтесь, — попросила я. — Вы выбрали не лучшее время для политических дискуссий.

— А сейчас индейцы приносят человеческие жертвы? — поинтересовался Бобчик.

— Только в особых случаях, — пожал плечами Уайна Инти.

Миновав ровные прямоугольники полей, мы перевалили через очередной невысокий холм, и перед нами открылась величественная панорама трёх возвышающихся друг над другом крепостных стен, сложенных из гигантских каменных глыб. В отличие от европейских крепостей, стены Саскайуамана были построены в форме ломанных линий и казалось, состояли из множества кубов, выстроившихся впритык друг к другу вдоль волнистой зелёной линии холмов. Уайна объяснил, что, по задумке древних архитекторов, зигзагообразная конструкция стен имитировала молнию.

Чуть пониже уходящих за горизонт крепостных стен примостился небольшой домик с черепичной крышей, в котором продавались местные сувениры. Около домика стоял потрёпанный белый пикап. Кроме скучающего у прилавка с открытками и кустарными поделками индейца, вокруг не было видно ни одной живой души. После бурлящего, как Рио-де-Жанейро во время карнавала, Куско, Саскайуаман показался мне самым спокойным и тихим местом на земле, если, конечно, не вспоминать о человеческих скелетах, замурованных под его стенами.

— Сначала мы пойдём в храм Солнца, — сказал Уайна Инти. — Его, как и крепость, начали строить по приказу Инки Пачакутека. Строительство продолжил его сын, Тупак Юпанки, а завершил его Гуайна Капак.

Мы прошли к лестнице с широкими, заросшими травой ступенями, зажатой между высокими каменными стенами, и начали подниматься вверх.

— Хотел бы я знать, о чём Адела постоянно шепчется с этим индейцем, — задумчиво произнёс Бобчик.

— Наверное, о сокровищах Атауальпы, — усмехнулся Луис.

— Не нравится мне всё это, — мрачно покачал головой "новый русский".

— Только не говори мне что ты ревнуешь Аделу к этому образчику кечуанской красоты, — сказала я. — Какая разница, о чём они говорят? Лучше посмотри, как здесь красиво. Каменные глыбы подогнаны буквально вплотную друг к другу, без всякого цемента, и никакие землетрясения им не страшны.

— А ты обратила внимание, что они специально отходят в сторону, чтобы мы не слышали, о чём они шепчутся?

Бобчик упорно не хотел изучать шедевр инкской архитектуры.

Словно уловив его настроение, Адела подбежала к нам и чмокнула Бобчика в щёку.

— Вы побудьте здесь, а мы с Уайной поднимемся на Трон Инки, — сказала она. — Мы должны быть там только вдвоём, поскольку мы оба — потомки Атауальпы, и Уайна хочет показать мне кое-какие магические ритуалы наших предков.

— Что это ещё за Трон Инки? — недовольно спросил Бобчик.

— Это место ещё называется к'усильюх хинкинан, "место, куда взбирается обезьяна", — объяснила Адела. — Оно тут, неподалёку. Мы быстро.

Не дождавшись ответа, подруга грациозно повернулась на каблуках и побежала к Уайне Инти. Бобчик, тихо ругаясь сквозь зубы, следил, как Адела и индеец скрылись за очередной каменной стеной.