Мерлин решил, что пора закругляться. Кое-что дорогие родственнички уже выболтали, а большего наверняка не скажут. Он в очередной раз позавидовал нирванской семье, которая, по слухам, движется к своим целям единым строем, как сжатый кулак. С другой стороны, в Хаосе, где каждый играет собственную партию, жить намного интересней.

— На сегодня хватит, все свободны, — сказал он лениво и, когда Дара с Мандором ушли, вытащил из Колоды картонку, на которой было нарисовано янтарное колечко. — Сынуля, где шляешься?

— Я здесь, па! — гаркнул, материализовавшись в трех шагах, Колесный Призрак.

Не изменив дурной привычке, Межтенье опять предстало в новом обличье. Справа день, слева ночь — в такой вот декорации Мерлин шагал по бесконечной серой тропе. Предметы долго маячили впереди, потом вдруг выяснялось, что ты уже прошел мимо, и они оказались далеко за спиной.

Если верить «роллексу», Мерлин второй час преодолевал занудливо пересеченную местность. Горка — спуск, снова горка и снова спуск — словно едешь на трамвае по Сан-Франциско.

Путь был указан достаточно четко — узкая полоса полумрака между пространством ослепительного жаркого полдня и зоной непроглядной тьмы. Шаг вправо от сумрака — обжигает, шаг влево — замерзнешь. Ничего не оставалось, кроме как тупо брести в серых сумерках по серому холмистому полю.

Дороги в нормальном смысле тоже не было — гладкая упругая поверхность, усеянная геометрически безупречными ячейками вздутий. Мерлин подозревал, что эти псевдохолмики имеются и в Зоне Мрака, но проверять эту догадку не стал. Несколько раз Колесный Призрак взлетал повыше, чтобы оглядеть окрестности, а вернувшись, подтверждал, что они движутся в правильном направлении.

Погладив непривычно молчаливую Фракир, Мерлин осведомился:

— Мне решили устроить выволочку?

— В каком смысле? — переспросила веревка-удушительница.

— Наверняка хозяевам этой вечеринки известно, что я заглянул в гости. И с какой целью заглянул, тоже известно. Тем не менее никто не желает выходить навстречу.

Молчание Фракир затянулось. За это время Мерлин успел преодолеть два холма и подняться на третий.

— Не могу ответить, — сообщила веревка.

— Не можешь или не имеешь права? Она сказала уклончиво:

— Я — всего лишь передаточная инстанция.

— Но ведь кое-что ты должна знать.

— Кое-что — это очень немного.

— Не желаешь поделиться этой крупицей знаний? Фракир снова сделала паузу, потом осторожно сказала:

— Не уверена, что мне разрешат произнести больше двух слов, которые вряд ли будут содержать много информации.

— И что же произойдет, если ты осмелишься?

— Даже не хочется об этом думать.

— Между тем ты уже сообщила довольно ценную информацию, но никаких карательных мер против тебя никто не принял.

Фракир слабо шевельнулась, покрепче прижавшись к запястью, и в панике пискнула:

— Это был всего лишь поток извращенного сознания. Страхи, неврозы, комплексы. Возможно, мои опасения напрасны.

— Тогда, быть может, попробуем?

— Тебе не жаль будет потерять меня? — взмолилась Фракир.

— Все настолько серьезно? — забеспокоился Мерлин.

— Кто его знает. — Веревка слабо дернулась. — Для тебя лично угроза наверняка меньше, чем для меня.

— А для меня? — встрял в разговор Колесный Призг а,

Удушительница раздраженно буркнула:

— Ты — вообще любимый младенец двух Олицетворений. Как же! Младший в роду. Это я — неизвестно кто. Телефонная барышня без роду-племени.

Она обиженно умолкла. Колесный Призрак подлетел поближе, сжался до размеров хула-хупа и сказал озабоченно:

— Между прочим, па, она затронула интересный вопрос. Мы никогда не говорили об этом…

— О чем именно? — машинально переспросил Мерлин.

— Ты действительно считаешь меня своим сыном? От неожиданности Мерлин нервно рассмеялся:

— Спроси чего-нибудь полегче… — Он задумался, пытаясь разобраться в собственных чувствах к этому нахальному парнишке. — Ну, пожалуй, да. Когда ты впервые назвал меня папой, это было удивительно приятно… — Мерлин ласково тронул пульсирующее янтарное колечко. — Да, наверное, считаю. Других родителей у тебя вроде бы нет.

Однако неугомонный процессор не удовлетворился таким ответом, продолжив допрос с пристрастием:

— А теперь представь, что у тебя естественным путем появятся настоящие, то есть обычные дети от обычной особи противоположного пола.

Мерлин содрогнулся:

— Не вижу в этом ничего естественного. И кого считать обычной особью? У меня, как ты понимаешь, весьма обширный выбор претенденток самых разных зоологических видов.

Малыш хихикнул, но темы менять не стал.

— Не уходи от разговора, — строго потребовал он. — Я хочу знать, разлюбишь ли ты меня?

— С чего бы вдруг? — опешил Мерлин.

— Ладно, спрошу иначе. Станешь ли ты любить тех детей сильнее, чем меня?

От таких вопросиков у Мерлина даже настроение испортилось. Сынок был совершенно бестактен, как и все тинейджеры.

— Откуда мне знать, — проворчал король в сильно расстроенных чувствах. — Не с чем сравнивать. Вообще-то я слышал, что младших и старших детей любят по-разному.

— Я тоже об этом слышал, — печально сказал Колесный Призрак.

Следующий отрезок — мили две — они преодолели в молчании. Оба королевских спутника прикидывались то ли обиженными, то ли задумчивыми. А может, действительно обиделись, хотя Мерлин понятия не имел, в чем провинился. В конце концов он решил: пусть капризничают, им же хуже будет.

Очередной холм оказался заметно выше других, причем в основании его зияла пасть глубокой пещеры. Это выглядело как приглашение заходить. Мерлин так и сделал.

Внутри было темно, однако он не решился использовать Логрусово зрение — в этих местах колдовство становилось опасной игрушкой. Впрочем, и так удалось разглядеть длинный коридор с ответвлениями. Вдали у развилки стоял кривоногий карлик в наряде ярмарочного шута из народной сказки. Помахав рукой, коротышка скорчил гнуснейшую гримасу, показал Мерлину средний палец и убежал за поворот.

— Нас приглашают, — прокомментировала Фракир.

— Могли бы сделать это чуть повежливее, — зашипел Колесный Призрак.

Долгое молчание утомило обоих, и теперь они спешили выговориться.

— Много ты понимаешь, — фыркнула веревка.

— Молчала б лучше, плетенка конопляная.

— Заткнулись оба! — гаркнул Мерлин. — У меня от вас башка трещит.