Малкольм опять засопел в ухо, а потом не придумал ничего лучше, как лизнуть меня в шею.

Твою ж…

Я попыталась его оттолкнуть, но куда там, силищи у этого придурка рыжего хватало.

– Не дергайся… что ты…

И под блузку полез.

– Руки! – рявкнула я, а заодно уж пнула в колено. А что, ботинки у меня хорошие, крепкие, за то и выбирала.

Малкольм зашипел и отпустил-таки.

– Не кочевряжься, детка. Кому ты здесь вообще нужна?..

Он пятнами пошел. То ли от гнева, то ли… Скотина! Кому нужна? Не его ума дело…

– Или думаешь, Рай больше предложит? Не дождешься…

Я хотела просто уйти.

Убежать.

Я не гордая, когда надо, то бегаю весьма себе неплохо, но вот… обида не отпускала. Почему они со мной так? Сначала там, потом здесь. Мне казалось, что я уже свыклась, шкуру нарастила, а тут… мелочь такая по сути своей… Подумаешь, козел, так мало ли их на пути встречалось? Не повод еще в истерику ударяться, только…

– Не наживай себе неприятностей, детка, их у тебя и так хватает… – он снова шагнул ко мне, а я, отступив, мазнула ладонью по глазам, убеждаясь, что предательские слезы кипят лишь внутри, и тихо сказала:

– Да чтоб у тебя только на коз и вставал…

Стало легче.

Будто лопнуло внутри что-то… от этого и горечь на языке, и шум легкий в ушах…

Головой я потрясла, и шум исчез. А Малкольм… Малкольм рассмеялся:

– С фантазией, детка… нам с тобой будет весело.

Прозвучало это почти угрозой.

Но останавливать он не стал, а я… я ретировалась со всей поспешностью. Ну их… надеюсь, все же брюнет не заявится, а то двоих я точно не выдержу.

Следующие несколько дней прошли спокойно и даже благостно, и лишь алые розы, выбросить которые у меня рука не поднялась, напоминали о произошедшем. Первое время я, конечно, несколько опасалась: все же Малкольм не походил на человека, который так легко отступится, и даже если рассказал приятелю, что игры не выйдет, то меня в покое он точно не оставит. Самолюбие не даст. Но…

Время шло.

И ничего не происходило.

Разве что я сдала зачет по основам экономики, а потом – по истории мира. Все прошло тихо и мирно, буднично даже, не считая присутствия ректора, который, впрочем, держался в тени и явно думал о своем, о высоком, а не о какой-то там студентке…

На третий зачет, по географии, он не явился.

Мастер Варнелия просто-напросто расписалась в ведомости, от экзамена отмахнувшись. И мастер Витгольц последовал ее примеру. А затем за ручку отвел меня в ректорат, где тот же секретарь, выглядевший еще более раздраженно и хмуро, нежели обычно, внес меня в списки первокурсников.

Наверное, стоило порадоваться, только… не радовалось что-то.

Университет совершенно опустел, хотя до занятий оставались какие-то две недели.

Дожди.

И сырость.

Холод, от которого не спасало одеяло. Разводы плесени, чувствовавшей себя в моих покоях вольготно. Розы, явно обработанные магией, поскольку нормальные цветы давно бы уже осыпались, а эти… будто пластиковые.

А потом меня навестили.

Нет, территория университета не являлась закрытой для посещений. Ограда здесь существовала исключительно в утилитарных целях, скорее обозначая эту самую территорию, нежели являясь серьезным препятствием для кого-нибудь.

Ворота не запирались.

Калитки тоже.

Привратника и того не было.

Как и желающих поглазеть на магов.

Она явилась после завтрака. Она постучала и сразу вошла, не дожидаясь разрешения. Она огляделась. Скривилась и спросила:

– И тебе это в самом деле нравится?

– Что именно? – я сидела на кровати и листала учебник, благо библиотека не закрывалась на каникулы и комплект первокурсника мне выдали охотно, а после моего предложения помочь добавили еще пару книг, которых, как понимаю, всем не хватит.

– Это… – дама в узком сиреневом платье указала на красное пятно плесени. Пятно здорово напоминало местный континент, а второе, вытянувшееся рядом, полуостров. Зеленоватая же плесень вполне походила на море. – Убогая конура, жалкое существование…

– Зато я в своем уме, бабуля.

Этот голос я бы и во сне узнала.

Бабуля, назвать которую старухой язык не поворачивался, поморщилась.

– Что ты понимаешь…

– Понимаю, что папашу моего ты опоила, что и по местным меркам немного чересчур…

Узкое лицо. Узкий подбородок. Длинноватый нос с горбинкой – отец явно не в нее пошел, да и во мне, слава всем богам, нет ничего от нее. Я мамина копия, так говорили, и, похоже, в нынешних обстоятельствах это не самый худший вариант.

– Чушь, – старуха отмахнулась. – Девочка, ты слишком юна, чтобы жить самостоятельно.

– Я живу самостоятельно лет этак с тринадцати. Раньше вас это не беспокоило.

Я закрыла книгу и задала вопрос, от которого, признаться, несколько устала:

– Что вам от меня надо?

Темные глаза блеснули.

И камни на шее.

Крупные такие камни. И полагаю, настоящие… платье стоит больше, чем все мое содержание… а еще браслетик, перстенечки, клатч с жемчужной застежкой. Палантин меховой… меховые палантины в такую погоду носить как-то не слишком разумно.

– Столь же упряма и глуха к доводам разума, как и твоя матушка. Она могла бы неплохо устроиться в вашем мире – собственное жилье, достойное содержание. Вы бы ни в чем не нуждались, а вместо этого… Не повторяй ее ошибок, деточка…

Ага, значит, с мамой старуха встречалась… Видимо, хотела повлиять на нее, раз уж с сыночком не вышло, а когда и тут не получилось, то приступила к запасному плану.

– Я могу обеспечить тебе безбедное существование, ты забудешь об этом кошмаре… – теперь голос ее стал мягким, вкрадчивым. – Выйдешь замуж за достойного человека, получишь титул и заслуженное место в обществе…

– Ага, и лет через десять буду кусать локти, как Амелия…

Да уж… разные у нас представления о личном счастье.

– Она всегда была чересчур эмоциональна. Ты не такая… Насколько я успела понять, ты довольно практична, а потому подумай, что тебя ждет.

– И что же?

– Учеба на ближайшие годы, и ничего, кроме учебы. Поверь, это нелегко – целителей учат куда серьезней, чем боевиков, благо мы уже несколько сотен лет ни с кем не воюем. А вот целители… – старуха запнулась, поняв, что не туда свернула. – В столице тебе не остаться, сколь бы хороша ты ни была, но без связей и поддержки… а значит, провинция.