Буше подошел к нарам, поднял ветхое пальто и достал из карманов пистолет и нож, конфискованные его людьми час назад. Не глядя на пленника, он отдал ему оружие и медленно вышел в коридор. Для него разговор действительно был окончен. Он считал, что предусмотрел все возможные контраргументы своей жертвы… и самое неприятное, что Николай, застегивая ремень и анализируя произошедшее, сколько ни старался, так и не смог найти ни единой трещины в железной логике Буше. Сеть была соткана безупречно. Не было иного выхода, кроме как подчиниться.

— Жду вас, Бенев, — напомнил о себе Ален Буше.

«Мишин, — подумал Николай, шагая по коридору вслед за полицейским. — Только Мишин может придумать что-нибудь в противовес его планам. Они очень похожи друг на друга в некоторых вопросах. Бог свидетель, я не хочу играть в игры Буше, даже против иоаннитов. Мы все знаем, как это бывает — начинаешь честным и порядочным, а потом, оглянуться не успеешь, как превратился в рядового стукача. Не хочу!»

Двор Префектуры встретил его все таким же оживлением. Буше махнул рукой часовым, чтобы они открыли главные ворота, и повернулся к Николаю:

— До свидания, Бенев. Я не даю вам время на размышление, потому что уверен в вашем ответе. Уверен настолько, что еще несколько дней назад позволил себе послать весточку от вашего имени. Все оговорено, даже сумма, которую вы получите от иоаннитов. От вас требуется одно — завтра утром быть у себя дома. Итак, до завтра.

Еще не придя в себя после случившегося, Николай очутился на улице. Он никак не мог поверить, что попал в капкан, из которого невозможно вырваться.

* * *

Мишин заявился поздно вечером, мрачный и усталый. Его борода была взлохмачена больше обычного. Вместо ответа на робкое приветствие Николая он подошел к письменному столу, достал початую бутылки водки и сделал огромный глоток. Потом стал молча ходить взад-вперед. Вдруг остановился и изо всех сил шарахнул ладонью по столу.

— Отказал! Представляешь? Один раз решил попросить о чем-то мсье Луи, а он отказал!

— Значит, канала мне не будет?

Иван Мишин опять опрокинул бутылку. Даже сквозь бороду было видно, как вздымается его кадык. Слегка успокоившись, он сел за стол и впился глазами в свои сжатые кулаки.

— Не только канала не будет, но он категорически настаивает, чтобы ты выполнил задание. Сказать тебе, как это называется, парень? Дамский гамбит. Бог ее знает, что за игра, но никакого сомнения, что ведется она между мсье Луи и Буше. Вероятно, они оба знают о важности дебюта. От гамбита можно отказаться, но тогда инициатива переходит в руки противника. Поэтому мсье Луи принял условия игры и готовится нанести ответный удар. А тебя просто нет выбора, Ник. Ты попал в самую гнусную ситуацию, которая только может быть при закулисных махинациях. Двойной агент с абсолютно прозрачным прикрытием.

— И что ты посоветуешь?

Мишин тяжело вздохнул:

— Совет нужен, когда есть из чего выбирать. Ты должен подчиниться, и все. Иначе не один, так другой тебя достанет. Не говоря уж об иоаннитах. Честно говоря, не знаю, что бы я сделал на твоем месте… Хотя знаю. Напился бы.

И он потянулся к бутылке…

В тесной комнатке тянуло пронизывающим, влажным холодом, но по лицу человека, сидящего за столом напротив, текли крупные капли пота. Время от времени он вытирал лоб большим носовым платком в красно-белую клетку, потом поводил ухом, пытаясь расслышать что-то сквозь монотонный рокот реки, доносящийся из-под дощатого пола. Лучи заходящего солнца золотили узкое окошко и бросали мягкие блики на его лоснящиеся обвисшие щеки.

— Опаздывает, — сказал он в сотый, наверное, раз.

Николай прислонился к деревянной стене, пытаясь прогнать тревогу. Все действовало ему на нервы — и шум воды, и вынужденное ожидание в этой глухой водяной мельнице, и монотонные, лишенные всякой изобретательности жалобы Германа. Хорошо еще, что мукомолов не было. Ему вполне хватало компании трусливого толстого мельника, который каждую минуту подбегал к двери проверить, не появился ли посланник Гастона. По большому счету, бояться ему было нечего. Канал был надежный, пользовались им редко — вероятно, после встречи с Германом никто не горел желанием встретиться с ним еще раз. Вдобавок ко всему он отличался еще и безмерной алчностью.

— Если в селе пронюхают, плохи наши дела, — проворчал мельник. Об этом он тоже нудел постоянно.

Николай встряхнул головой, оперся ладонями о стол и поднялся.

— Надоело мне тут сидеть. Пойду на улицу.

Герман тоже вскочил на ноги. Был он низкого роста, толстый, что-то лягушачье было в его фигуре. И опять у него на лбу выступил пот.

— Не надо! Тебя могут увидеть.

— Заткнись! — грубо обрезал его контрабандист. — Кому в башку придет тащиться сюда в такое время?

Мельник вздохнул и проводил его до двери умоляющим влажным взглядом. «Черт бы тебя побрал, — подумал Николай. — И хочется, и колется… А торговался-то, чтоб ему пусто было, прежде чем согласился…»

Он перешагнул через порог и вышел на утрамбованную телегами площадку перед мельницей. На улице было теплей. С обеих сторон поднимались крутые лесистые склоны. Ветер шумел листвой, ему подпевал рокот реки, и сквозь этот монотонный шум внезапно послышался слабый цокот подкованных копыт. Кто-то поднимался по старой каменистой дороге.

Расстегивая кобуру, Николай отбежал чуть вниз по наклону к широкому омуту, над которым было закреплено мельничное колесо. Высокий, заросший травой берег служил надежным прикрытием, в случае необходимости отсюда можно было незаметно улизнуть, поднявшись на косогор или спустившись вниз к реке. Здесь ему было гораздо спокойней, чем в четырех стенах.

Цокот стал слышней. Николай осторожно раздвинул траву руками и увидел, как из-за поворота выходит худенький паренек, ведущий за поводья тощего ишака. Несмотря на расстояние, он его узнал. Это был тот самый парнишка. Джовани Стерца.

Круглая жирная физиономия Германа мелькнула в дверях и тут же юркнула обратно. Парнишка приближался не торопясь, размеренной походкой горца. Выглядел спокойным. «Из него выйдет человек, — подумал Николай. — Далеко пойдет, если не убьют. И как он выкрутился тогда со своим ишаком? Я бы не смог…»

На всякий случай он, не сходя с места, подождал, когда Джовани подойдет ближе. Но все было в порядке, не заметно было ни засады, ни слежки. Мальчишка повернулся к нему, осмотрел с головы до ног и махнул рукой. Почувствовав, что поводья отпущены, животное остановилось.

— Привет, — сказал Николай. — Значит, ты уже стал профессионалом, а?

Джовани пожал плечами и принялся снимать с вьючного седла ишака тяжелый брезентовый мешок с пришитыми к нему лямками. Поставив его на землю, он ткнул в него пальцем.

— Осторожней с печатью. Не повреди, это их условие.