— Ваш муж пытался узнать правду. Пролить свет на одно дело. Это было под силу лишь ему, а теперь вот его не стало… Вы должны это знать, чтобы спокойно жить дальше.

Мужчина, сидящий рядом со мной за столиком, мне никто. Мы познакомились на прошлой неделе.

И при этом я нутром чувствую, что он говорит правду.

Может, дело в том, что в глубине души я просто отчаянно хочу поверить в услышанное? Однако в манере Кайла есть нечто такое, что вызывает у меня доверие к нему — куда большее, чем к Бену Митчеллу. Я цепляюсь за его слова, словно утопающий за спасательный круг. И несмотря на все это, меня терзает жуткий, гадкий, мерзкий голосок сомнения, который никак не удается унять.

— Если Дэнни ничего предосудительного не совершал и его подставили, зачем ему было кончать с собой? — спрашиваю я. — Вы ведь знаете, что говорят. Мол, он это сделал, потому что был виновен и не мог допустить разоблачения.

— Люди сводят счеты с жизнью по куче самых разных, порой идиотских причин, — говорит Кайл, — Могу только вообразить, что происходит у человека в голове, когда люди, которых ты считал своими друзьями, готовы поверить в нелепые обвинения против тебя. Да ладно там поверить! Они готовы подставить тебя! Тут, Эрин, и крепкий человек может сломаться.

— Но что он такое мог расследовать, что восстановил против себя своих друзей? — в отчаянии спрашиваю я. — И как вам стало обо всем известно?

Лицо Кайла становится напряженным.

— Он… кое-кому помогал.

Я свожу брови.

— Вам? — спрашиваю я. — Он помогал вам?

Кайл косится на Карлу. Может, мне-то он и доверяет, а вот Карле? Но вот Кайл снова переводит взгляд на меня и вздыхает.

— Он помогал Лорин, — шепчет мой собеседник.

— Лорин? Что за Лорин? Кто она вам?

— Она моя сестра, — отвечает Кайл. — Он пытался добиться для нее справедливости.

Эрин

Сейчас

Квартира мистера Новака располагалась аккурат напротив моей. Мы прожили соседями не один год и все это время ограничивались лишь дежурными «здрасьте», поздравлениями с праздниками и ничего не значащими разговорами, вроде «ой, а у вас тоже труба подтекает?».

Мы с Дэнни любили шутить о нем — в те времена, когда я полагала, что мы с Дэнни совершенно одинаково смотрим на мир.

Господи боже, как же я, оказывается, плохо знала собственного мужа!

Мы с Дэнни считали мистера Новака слегка придурковатым. Живет один, немного косит, из-за чего непонятно, куда он на самом деле смотрит, а говорит уголком рта. Впрочем, все это не имело никакого значения. Важно было другое. В мистере Новаке было нечто такое, что инстинктивно чувствует каждая женщина. Что мистер Новак относится к тому типу мужчин, у которых в квартире есть подзорная труба, но направленная вовсе не в небо.

— Скажите, пожалуйста, вас удивило решение Эрин Кеннеди остаться жить в своей квартире после того, как Дэнни Райан выпрыгнул из окна? — обращается обвинитель Робертс к мистеру Новаку.

— Не то слово, — отвечает мистер Новак. — Я вам больше скажу: я бы после такой трагедии не смог жить в этой квартире.

Ненавижу. Ненавижу эти вопросы, ставящие под сомнение оправданность моих решений, словно люди, что отвечают на них, способны влезть в мою шкуру.

Само собой, мне хотелось съехать. Карла даже договорилась о разрыве договора о рассрочке на приобретение той квартиры. Надо сказать, управляющая компания проявила человечность и выдвинула вполне себе приемлемые условия. Но когда дело дошло до переезда, я вдруг поняла, что не могу расстаться с квартирой. С ней было связано слишком много приятный воспоминаний, и далеко не все из них стер приключившийся со мной кошмар. И вот теперь меня за это собираются распять.

— Вернемся к событиям того вечера пять месяцев назад, — продолжает обвинитель Робертс. — Какие звуки доносились из квартиры Эрин Кеннеди?

— Я слышал, как там ссорятся мужчина и женщина.

— В показаниях, которые вы дали в ходе следствия, вы сообщили, что ранее тем самым вечером вы видели, как в дом вошел мужчина Это так?

— Да.

— Вы можете его описать?

— Боюсь, я его не очень разглядел. Было темно, и я смотрел из окна. Я видел, как кто-то вошел в наш дом, а потом на нашем этаже раскрылись двери лифта, и я услышал, как хлопнула дверь квартиры Эрин.

— Вы можете хотя бы приблизительно описать того мужчину?

— Высокий, крепкого телосложения. Рост где-то метр восемьдесят. На нем были черное худи и кепка.

— Это черное худи?

Обвинитель Робертс, поднимает худи в прозрачном пластиковом пакете для улик. Худи изъяли из моей квартиры. Черный цвет скрывает следы кровоподтеков и потому их не видно.

— Возможно. Сложно сказать наверняка.

Мистер Новак образцовый свидетель. Говорит лишь о том, за что может поручиться.

— Если бы тот мужчина был мужем Эрин Кеннеди, вы бы его узнали?

— Не уверен. Уж слишком большое было расстояние, да к тому же стояла темень. Я был мало знаком с Эрин, а с ее мужем и подавно. Однако это вполне мог быть и он.

— Вас бы удивило появление ее мужа?

— Да.

— И тем не менее вы подтверждаете, что видели, как в дом вошел мужчина, напоминавший супруга Эрин Кеннеди?

— Да.

— Итак, вы утверждаете, что вскоре после того, как этот мужчина зашел в квартиру Эрин Кеннеди, вы услышали звуки ссоры?

— Именно так. Услышал.

— И вы слышали звуки ссоры несмотря на то, что дверь квартиры Эрин Кеннеди была закрыта и ее отделяет от двери вашей квартиры ширина коридора?

— Видите ли… у нас дома со звукоизоляцией, не так чтобы очень гладко, — отвечает мистер Новак. — Да и орали они друг на друга достаточно громко. Ну и кроме того, я открыл дверь своей квартиры.

— Открыли дверь?

— Да, и вышел в коридор.

— И зачем вы это сделали?

— Ну, раз разговор шел на повышенных тонах, я решил постучать и спросить, все ли в порядке.

— Вам удалось расслышать, о чем конкретно велся спор?

— Нет, я слышал только голоса.

— А интонации вам различить удалось?

— Женщина говорила раздраженным злым тоном. Мужчина вроде как оправдывался. Так всегда бывает, когда ссорятся мужчина и женщина.

В зале послышались смешки — а основном среди мужчин.

— Но при этом в дверь квартиры вы так и не постучали, — склоняет голову обвинитель Робертс.

— К стыду своему, мне нечем вам возразить, — разводит руками мистер Новак. — Я решил, что нечего лезть не в свое дело. Взрослые люди — сами как-нибудь должны выяснить отношения между