Таида долго разглядывала тающие вдали очертания родного берега, который постепенно превращался в еле различимое пятно, сливающееся с небом и морем. Она попыталась представить себе встречу с Птолемеем и Александром и неожиданно разволновалась. Что-то ждет ее впереди? Будет ли это путешествие удачным? Сможет ли она убедить Александра в необходимости священной мести?

«Я должна оставить по себе память в Афинах! Только очищающий огонь восстановит справедливость!..»

Внезапно Таида увидела вдали сверкнувшее ей золотой звездой копье богини. Афина с еле различимого вдали берега приветствовала ее. На сердце сразу стало легко, она задышала полной грудью, как бывает в счастливые дни, так как теперь была уверена в точности своего предназначения.

«Александр, меня посылает к тебе богиня Афина», – мысленно обратилась она к молодому царю.

Настроение мгновенно стало приподнятым. Было так интересно жить на свете, вдыхать полной грудью соленый морской воздух.

Закутавшись в гиматий, Таида смотрела, как триера шла к открытому морю.

Вдруг судно будто проснулось. Ветер наполнил огромный парус. Весла втянулись внутрь. Триера рванулась вперед. Ее путь лежач на Милет.

Когда Таида спустилась в каюту, Феба распаковывала сундук. Убежденная, что хозяйка плывет к очень богатому и влиятельному покровителю, рабыня была благодарно судьбе, так как верила, что и к ней она повернется лучшей стороной. Феба показала Таиде великолепную красную накидку, сверкающую золотыми цветами и листьями.

– Ты наверняка захочешь, чтобы встречающие в Милете увидели тебя красивой.

Таида подошла к сундуку, выбрала себе самое нарядное платье, стала примерять его, когда наверху послышалась песня.

Голос певца был не только поразительно красив, но завораживал, проникал в самую глубину души.

В нарядном, только что одетом хитоне Таида поспешила выйти из каюты и увидела узкую лесенку, ведущую наверх к открытому люку на плоскую палубу, куда имели доступ только лица, пользующиеся благосклонностью владельца триеры.

На палубе на раскладном кресле, как самый уважаемый путник, в синем, усыпанном маленькими золотыми солнцами хитоне, сидел рапсод. Торжественным, низким голосом он ритмично декламировал песнь об Ахилле, герое, о котором Таида постоянно думала, так как Александр и Ахилл были для нее как бы единым целым. Рапсод, придерживая лиру коленями, ударял по струнам палочкой из слоновой кости, прикрепленной к лире золотым шнурком.

Это был полный достоинства человек средних лет, сухощавый и смуглый, с пронзительными синими глазами и чувственным ртом.

Видно было, что это человек чести.

Рядом, на подушках, разложенных на палубе, восседал, скрестив ноги Диокл, владелец судна.

Когда рапсод закончил песнь, Диокл надменно сказал:

– Пока, чтобы ты жил сообразно своим достоинствам, возьми.

И Диокл протянул рапсоду кошелек, но тот отстранил руку богача и громким голосом произнес:

– Я никогда не унижал себя сбором милостыни.

– Это серебро!..

– Никогда.

Таиду, наблюдающую со стороны эту сцену, все больше и больше восхищал этот гордый, независимый человек. Беседующие не замечали ее, и она стала невольной свидетельницей интересного разговора.

Богач, который и ее согласился доставить на своей триере, везущей товары в Милет, продолжал:

– Разве ты не продаешь свое искусство?

– Я не продаю, я пою. А благодарные души вознаграждают меня, что справедливо.

– Хорошо. Ты пел мне по моей просьбе, и я тебе плачу.

– Нет. Я пел тебе, как человек человеку. А, следовательно, мы должны обмениваться взаимной симпатией, а не металлом.

Диокл, не торопясь, поднялся, подошел к рапсоду и положил руку на его плечо.

– Я никогда в жизни не слышал столь талантливого рапсода. Я твой друг, Агафон. А серебро, пожалуйста, забери себе. Оно пригодится тебе в твоем новом путешествии. Главные в жизни удовольствия: изысканная пища, роскошь и женщины. А без денег им не бывать. Не ради же страданий живет человек!

И тут оба заметили Таиду.

– Приветствую тебя, прекрасная афинянка! – воскликнул Диокл.

Увидев Таиду, Агафон осторожно опустил лиру на лежащие рядом с креслом подушки.

– Хайре! – поздоровалась Таида.

Рапсод приветствовал ее улыбкой.

Прекрасное лицо гетеры мгновенно заставило все вокруг светиться и ликовать.

При виде этой необычайной красавицы у рапсода так забилось сердце, что он невольно прижал руку к груди, будто боялся, как бы оно не выскочило. О богиня! Внезапно охватившая певца нежность стала переливаться через край и дурманить разум. Он любовался ею, потому что любоваться – это самое верное чувство, обращенное к женщине.

– О Афродита! Я снова убеждаюсь, что все лучшие женщины Афин произошли от богинь… Один миг, проведенный с тобой, я взял бы взамен бессмертия.

Таида тут же вспомнила Александра и очень серьезно предупредила:

– Бессмертие – самое ценное из всего, что можно пожелать, потому что оно уравнивает человека с богами и приобщает к сонму героев.

– Посиди с нами, – предложил Диокл.

Она согласно кивнула и опустилась рядом с мужчинами на мягкие подушки.

Рабы по знаку Диокла поставили на стол блюда с ячменными и пшеничными лепешками, пирогами, жареными перепелами. Принесли добрую амфору молодого вина.

– Выпьем за любовь! – вдруг предложил певец.

– Любовь – земной дар. И она нуждается в поющей душе, – мягко проговорила гетера и ослепила мужчин своей неповторимой улыбкой.

Все до дна осушили кубки.

– Откуда ты родом? – поинтересовался у Агафона Диокл.

– Мое ремесло водит меня по всему свету, но родом я из Афин. А в Ионию плыву впервые. Хочу увидеть места, где пел Гомер свои бессмертные песни, где родилась великая Сапфо, а лирик Анакреонт прославлял вино и любовь. Говорят, города Ионии почти добровольно сдались царю македонян? – неожиданно спросил певец у Диокла.

Диокл, будучи ярым приверженцем македонского царя, усмехнулся:

– Эх, Агафон, все не так просто. Милет ведь афинская колония. Вам лучше персы, чем македонцы, которые для вас, афинян, почти варвары.

– Ну уж, нет! – воскликнула Таида. Синие глаза ее гневно сверкнули. – Большая часть афинян признала македонцев, поняла, что справедливее воевать вместе с эллинами за счастье Эллады, чем служить персам. Расскажи, Диокл, прошу тебя, как покорил Милет царь Александр?

– Царь Александр – гениальный полководец, хоть и молод. Его флот, войдя в Латмийский залив, первым занял гавань у острова Лада, первым отрезал Милет от меря. Персидские навархи опоздали.