к себе, и я реву, ощущая надвигающуюся беду.

— Позвони Мерьем! — Требую я и Давут начинает оправдываться, что не хочет пугать мать Али. — Позвони ей, дурак, или я тебе уши надеру! — Кричу я на парня по-русски, что оказывается вполне убедительным. Он бормочет, что сделает это прямо сейчас и сообщит о результате. Но так и не перезванивает. И не отвечает в Вастапе.

Набираю сообщение в салон, прошу девочек забрать себе все мои записи и ищу билет на ближайший рейс в Стамбул.

Я уже в порту, когда, наконец, раздаётся звонок от Давута.

— Ты должна прилететь немедленно!

Глава сорок седьмая

После затянувшейся паузы, во время которой девушка на стойке регистрации слишком долго сравнивает с монитором мой паспорт, она, наконец, улыбается и протягивает посадочный талон:

— Вашу бронь проапгрейдили до бизнес класса. Приятного путешествия!

Шутки Давута, не иначе. После того как я скинула ему номер рейса, от младшего Османоулу ни слова. Я забрасываю его вопросами, вижу, как возле сообщений появляется двойная галочка, но она так и не перекрашивается в голубой.

В салоне меня бьёт крупная дрожь, плед не согревает и я, наконец, прошу стюардессу принести мне виски. Блю лейбл обжигает нёбо и проскальзывает в горло как жидкий огонь, но вскоре мне действительно становится легче. Мозг затягивает туманом, я, кажется, даже моргаю медленно. Не хочу ни о чём думать — прошу девушку повторить, и вторая порция вырубает с утра ничего не евшую меня до конца полёта.

Выйдя в числе первых из салона, я иду по широкому коридору в направлении погранконтроля. Тут же на пути появляется крупный мужчина и протягивает мне телефон.

— Иди с ним, — командует Давут и сбрасывает звонок.

— Что с паспортом? — спрашиваю я здоровяка и тот показывает в сторону. Щуплый парень в очках жестом просит мой загран, пикает в него переносным сканером, шлёпает печать и кивает — можно идти дальше.

Человек Давута срывается с места, я мчусь за ним. Мы несёмся по коридору прочь от толпы, выплывающей из рукава от моего самолёта, к лифту. Кабина спускает нас на первый этаж, мы выходим на улицу, снова к взлётным полосам и садимся в забрендированный корпоративными логотипами пикап. Тот выруливает по располосованному цветными линиями асфальту, и долго едет вдоль огромного здания аэропорта. Примерно через десять минут мы подъезжаем к небольшому вертолёту.

— У тебя есть багаж? — уточняет здоровяк.

Я молча поднимаю свою повседневную сумку и мотаю головой.

Мужчина кивает, открывает дверь вертолёта и показывает на сиденье рядом с пилотом. Усаживаюсь. Привстав на порожек, мой проводник пристёгивает меня крест-накрест к креслу, подаёт гарнитуру — наушники с микрофоном и приказывает надеть. Когда я делаю, как велено, он дёргает меня за ремни, проверяя их прочность, захлопывает дверь, показывает через окно большой палец и бежит прочь.

Пилот начинает щёлкать тумблерами на панели перед собой, обрывистыми фразами переговаривается по-английски — видимо, с диспетчером. Наконец, получив добро на взлёт, оттягивает какие-то рычаги, и мы трогаемся вверх. Все мои внутренности подкатывают к горлу.

Мы довольно быстро набираем высоту — но не такую высоту, как в самолёте, разворачиваемся и летим.

— Куда мы направляемся? — спрашиваю я, на всякий случай придвинув микрофон поближе к губам.

— Изник, — отвечает пилот.

— Измир? — уточняю я.

Пилот хмурится и громко повторяет: «ИЗНИК!»

Под нами проплывает Стамбул. Я вижу Босфор, и глаз сразу начинает разыскивать Айя Софию, Голубую мечеть, Дворец султанов Топкапы. Где-то в стороне должен был быть и дом с пирсом, принадлежащий Али, но мы уже оставили пролив позади.

— Сколько нам лететь? — спрашиваю я пилота.

— Примерно полчаса. Ты можешь отпустить микрофон.

Я смущённо убираю руку и больше ничего не спрашиваю.

Когда вертолёт приземляется на круглую бетонированную площадку, мои внутренности снова совершают кульбит. Дверь тут же распахивается, в неё вваливается почти идентичный стамбульскому проводнику парень, расстёгивает ремни безопасности, пока я снимаю гарнитуру. Опираясь на руку своего помощника, я спрыгиваю на землю и меня тут же увлекают к стоящему за вертолётной площадкой джипу.

Через десять минут, проехав через небольшой городок, мы оказываемся у огороженной территории у подножия гор.

Я выскакиваю из машины и бегу к небольшому столпотворению, выцепляя из него взглядом долговязую фигуру Давута. Широко расставив ноги, он громко переругивается с пожилым мужчиной, стоящим на расстоянии примерно двадцати метров за невысокой металлической изгородью. В руках у старика ружьё и направлено оно на младшего брата Али.

— Никто туда не пойдёт! — яростно выкрикивает дед. — Он сказал, никого не пускать! Пусть я тут сдохну, но вас не пропущу!

Я вцепляюсь в предплечье Давута. Тот сначала дёргается, но, поняв, что это я, слегка расслабляется.

— Это его женщина! — провозглашает парень. — Её тоже не пустишь? Он страдает по ней!

Дед упрямо качает головой.

— Я пообещал внуку Сабри, что буду охранять его покой! Если это его женщина, почему она не с ним? — Ружьё явно тяжёлое и руки старика ходят ходуном.

— Ей надо было съездить домой, по делам. Но теперь она вернулась, — уговаривает упрямца Давут. — Если бы ты согласился взять мой телефон и поговорить с Мерьем…

— Ты мне зубы не заговаривай! — цыкает на парня старик. — Где она сама? Где дочка Сабри?

— Тётушка Мерьем на шоссе. Там перевернулась цистерна с бензином и дорога перекрыта. Наши люди ищут возможность приземлить вертолёт и забрать её оттуда.

— Вот когда она приедет, и сама мне скажет, что делать, тогда и пущу! — выпячивает подбородок упрямец.

— Давут, где Али? — вмешиваюсь я в это перекрикивание.

— Он там, наверху, в доме своего деда. У него пистолет, — глаза у младшего брата запали, волосы стоят дыбом, на светлой футболке пятна пота у подмышек — невиданное дело для рафинированного мальчика Османоуолу. — Чёртов сосед не хочет нас пропускать. Уже ранил одного из парней. Если он не даст мне пройти в течение пяти минут, придётся стрелять в него.

— Дом — наверху? — уточняю я.

— На самом верху. Вся гора принадлежала его деду, а потом перешла моему брату. А я даже не знал, — разочарованный тем, что у Алихана были от него секреты, Давут поджимает губы.

— Сопли подотри, — бросаю я и разворачиваюсь к старику с ружьём.

— Дядюшка, я иду! — Говорю я, начиная медленно двигаться к воротам. Давут хватает