Девушка приняла бокал, осушила его одним махом, не отрываясь, потом шмыгнула носом и вздохнула.

— В конце концов, моде свойственно меняться, — добавил Чарльз.

Это его замечание снова повергло девушку в слезы.

— Эти мужчины! — простонала она. — И все из-за того, что я отправилась навестить дядю! Ах я несчастная!

Раздался стук, и в дверь просунул голову какой-то матрос.

— Прошу прощения, капитан, но мистер Эндерс говорит, что через одну склянку покажется земля.

— Я должен вернуться на палубу, — заявил Хантер и вышел из каюты.

Леди Сара снова залилась слезами. Прикрывая за собой дверь, Хантер слышал ее рыдания.

Тем же вечером, когда корабли встали на якорь в бухте Константина, в тени невысокого, поросшего кустарником острова, экипаж выбрал шестерых своих членов, чтобы те вместе с Хантером и Сансоном приступили к подсчету сокровищ. Такое дело следовало считать весьма серьезным. Все прочие моряки в стельку нахлебались испанского рома, но эти восемь человек не брали в рот ни капли до тех самых пор, пока подсчеты не были завершены.

На трофейном корабле имелось два хранилища с сокровищами. В первом, когда его вскрыли, обнаружилось пять сундуков. Первый был заполнен жемчугом, не безукоризненным, но все-таки весьма ценным. Во втором грудой лежали золотые эскудо, тускло поблескивавшие при свете фонаря. Монеты старательно посчитали аж два раза и лишь после этого вернули обратно в сундук. Золото в те времена было большой редкостью. Его вез лишь один испанский корабль из сотни, поэтому каперы преисполнились ликования. В остальных трех сундуках оказались серебряные слитки из Мексики. По прикидкам Хантера, общая стоимость содержимого всех этих пяти сундуков превышала десять тысяч фунтов стерлингов.

Глубоко взволнованная счетная группа взломала второе хранилище. Там они нашли десять сундуков. Воодушевление каперов взлетело еще выше — до тех пор, пока в первом вскрытом сундуке не обнаружились слитки с клеймом Перу, якорем и короной. Их поверхность была шероховатой, с радужным отливом.

— Что-то мне не нравится такой вид, — заметил Сансон.

Тут же были торопливо вскрыты остальные сундуки. Во всех лежало то же самое — серебряные слитки, отливающие радугой.

— Зовите Еврея, — распорядился Хантер.

Дон Диего, подслеповато щурящийся в полумраке трюма и икающий от испанского рома, сразу нахмурился при виде этих слитков.

— Мне кажется, что это неважная новость, — медленно произнес он.

Еврей велел принести весы, бочонок воды и серебряный слиток из первой сокровищницы.

Когда все было готово, он на глазах у счетной группы положил мексиканский серебряный слиток на одну чашу весов, а на другую — слиток из Перу. Знаток ювелирного дела перебрал несколько штук их, пока не нашел такой, который точно соответствовал бы по весу мексиканскому.

— Итак, начнем, — заявил дон Диего и отложил равные по весу слитки в сторону.

Он поставил бочонок перед собой и сперва опустил в него мексиканский слиток. Уровень воды чуть поднялся. Еврей отметил его, проведя кинжалом черту на деревянной стенке бочонка.

Потом он вынул слиток и бросил в бочонок серебро из Перу. Уровень воды не дошел до отметки.

— Что это значит, дон Диего? Это серебро?

— Отчасти, — ответил дон Диего. — Но не совсем. Оно не чистое. В нем присутствует какой-то другой металл, того же цвета, что и серебро, но более тяжелый.

— Свинец?

— Возможно. Но свинец — он тусклый, чего про эти слитки не скажешь. Я уверен, что в этом серебре примесь платины.

Эта новость была встречена стонами. Платина! Она же ничего не стоит!

— Дон Диего, и много здесь этой самой платины?

— Не знаю. Чтобы сказать точно, мне нужны хорошие весы. Но думаю, не меньше половины.

— Чертовы доны! — воскликнул Сансон. — Они не только грабят индейцев, но и друг дружку обворовывают! Несчастный король этот Филипп, раз его так неприкрыто дурят.

— Дурят всех, кто носит корону, — отозвался Хантер. — Такая уж их королевская судьба. Но эти слитки все-таки кое-чего стоят. Самое меньшее — десять тысяч фунтов. Так что мы все-таки захватили огромное сокровище.

— Ну да, — не стал спорить Сансон. — Но подумайте только, каким оно могло бы быть!

На галеоне были и другие ценности, требовавшие подсчета. В трюмах хранилась всяческая утварь, ткани, кампешевое дерево, табак и специи, красный острый перец и чеснок. Все это можно было выставить на торги на пристанях Порт-Ройяла и выручить в совокупности значительную сумму — может, целых две тысячи фунтов.

Подсчет продолжался до глубокой ночи, затем счетная команда присоединилась к пирушке с пьяными песнями. Но ни Хантер, ни Сансон в ней не участвовали. Вместо этого они отправились в каюту капитана.

Француз с ходу перешел к делу:

— Как там женщина?

— Вспыльчивая, — отозвался Хантер. — Плачет то и дело.

— Но она не пострадала?

— Осталась в живых.

— Ее следует засчитать как часть королевской десятины, — заявил Сансон. — Или доли губернатора.

— Сэр Джеймс этого не допустит.

— Я уверен, что вы сумеете его убедить.

— Сомневаюсь.

— Вы спасли его единственную племянницу.

— У сэра Джеймса отличная деловая хватка. Золото он из рук не выпустит.

— А я думаю, что вы, ради интересов всей команды, должны постараться и подсказать ему правильный образ мыслей, — не унимался Сансон.

Хантер пожал плечами. Он уже размышлял над этим и намеревался обсудить вопрос с губернатором.

Но Чарльз совершенно не желал что-либо обещать Сансону.

Француз налил вина.

— Ну что ж, — сердечно произнес он. — Мы отлично потрудились, дружище. Какие у вас планы насчет обратного пути?

Хантер в общих чертах изложил свои соображения. Он решил двигаться на юг, а там держаться открытого моря, пока не появится возможность идти на север к Порт-Ройялу.

— А вам не кажется, что было бы безопаснее, если бы мы разделили сокровища между двумя кораблями и вернулись разными путями? — спросил Сансон.

— Думаю, нам надо оставаться вместе. Два корабля — это уже внушительная сила, во всяком случае при взгляде со стороны. А если мы разделимся, на нас могут напасть.

— Пожалуй, — согласился Сансон. — Но эти воды патрулирует примерно дюжина испанских военных кораблей. Если мы разделимся, то очень маловероятно, что оба наших судна с ними столкнутся.

— Нам незачем бояться их. Мы — законопослушные испанские торговцы. Напасть на нас могут только французы или англичане.