этот мир без воскресения, и нет отчаяния большего, чем эта жизнь без бессмертия. И ни в одном мире нет существа более несчастного, чем человек, который не верует в воскресение мертвых. Лучше было бы такому человеку никогда не родиться…

В нашем человеческом мире смерть – величайшее мучение и наисвирепейший ужас. Освобождение от этого мучения и ужаса и есть спасение. Такое спасение даровал роду человеческому только Победитель смерти – воскресший Богочеловек. Он поведал нам всю тайну спасения Своим воскресением. Спастись означает – телу своему и душе своей обеспечить бессмертие и вечную жизнь. Чем же достигнуть этого? – Ничем иным, как богочеловеческой жизнью, новой жизнью, жизнью в воскресшем Господе и ради воскресшего Господа.

Для нас, христиан, наша жизнь на земле – это школа, в которой мы учимся, как обеспечить себе воскресение и жизнь вечную. Ибо какая нам польза от этой жизни, если мы не можем ею стяжать жизнь вечную? Но, чтобы воскреснуть с Господом Христом, человек должен сначала пострадать с Ним и Его жизнь прожить как свою. Если он сделает это, то сможет на Пасху вместе с Григорием Богословом сказать: «Вчера я распинался со Христом, ныне прославляюся с Ним; вчера умирал с Ним, ныне оживаю; вчера спогребался, ныне совоскресаю»[64].

Всего в четыре слова сведены четыре Христова Евангелия. Вот эти слова: «Христос воскресе! – Воистину воскресе!..» В каждом слове по Евангелию, а в четырех Евангелиях – весь смысл всех миров Божиих, видимых и невидимых. И когда все чувства человеческие и все мысли сливаются в гром пасхального поздравления: «Христос воскресе!» – тогда радость бессмертия потрясает все существа и ликующе гремит в ответ чудесным пасхальным приветствием: «Воистину воскресе!..»

Вопль ко христу

Без святого нет просветителя, без святости нет просвещенности, без просветления нет просвещения. Только святой – настоящий просветитель, только святость – настоящий свет. Истинная просвещенность есть не что иное, как излучение святости; только святые – истинно просвещенные. Святость живет и дышит светом, лучится и действует светом. Освящая, она одновременно и освещает, и просвещает. Просвещение и означает просветление, ибо происходит от церковнославянского слова свет, аналогично греческому: φώς – φωτισμός. Поэтому просвещение в действительности означает просветление через освящение Духом Святым как носителем и творцом святости и света. Святые потому и просветители, что они освящены и просвещены Духом Святым.

Святость есть благодатное соединение с Богом, а это означает: соединение с вечным логосом и смыслом жизни и бытия, в чем и состоит полнота и совершенство человеческой личности и человеческого существа. Такая благодатная святость – душа просвещения. Если просвещение не открывает нам вечного смысла жизни, зачем нам оно? Лучше быть тигром в джунглях и львом в пустыне, чем человеком несвятого просвещения.

Просвещение без святости, просвещенность без освящения Духом Святым выдумала Европа в своем гуманистическом идолопоклонстве. Безразлично, проявляется ли это идолопоклонство в паполатрии[65], в книголатрии, в человеколатрии, в машинолатрии, в модолатрии. Но евангельское, православное, истинное просвещение просветляет человека божественным светом и просвещает его всем тем, что бессмертно и вечно, божественно и свято. Оно изгоняет всякий грех и преодолевает всякую смерть, поэтому оно очищает человека, освящает его и обессмертствует, делает бесконечным и этернизирует[66].

Да, только святой – настоящий просветитель; только его деятельность – настоящее просветительство. Это евангельская истина, явленная миру чудесным Господом Иисусом. И сохраненная в Православии. Только в Православии. Прислушайтесь к нашему народу, загляните в святилище его души. Разве вы не видите, что он навсегда соединил понятие просвещения с понятием святости, понятие просветителя с понятием святого. И олицетворил все это в святом Савве, как в своем первом святом, святителе и просветителе, навсегда первом и навсегда величайшем. Это его ощущение, которое постепенно выкристаллизовалось в его неизменную точку зрения на просвещение. Точку зрения и мерило. Он не признает просвещения без святости и не принимает просветителя без святости. Не потому ли он так недоверчив в отношении многих современных просветителей?

От просветителя наш народ прежде всего требует и ждет святости. Если он не находит ее – нет просвещения. Неужели вы не чувствуете, что понимание просвещения как святости, как освящения и просветления Христовым светом стало народным самоощущением, которое очень скоро может стать огненным самосознанием, исполненным бунта? И этот бунт уже гремит в богомольческом движении против поверхностного, внешнего, гардеробного, механического, машинного европейского просвещения и требует просвещения святосавского[67], которое полностью евангельское, полностью Христово. Без Господа Христа Растко[68] навсегда остался бы только Растко, и никогда не стал бы святым Саввой, то есть святителем и просветителем. Свою чарующую личность он выстроил на подвижническом девизе: Господь просвещение мое и Спаситель мой… [Пс. 26:1]

Спасение себя Христом от греха и порока, от зла и смерти и есть истинное самопросвещение. Стихийный, набожный, молитвенный культ нашего народа в отношении святого Саввы свидетельствует о том, что в нашем народе человек не может быть просветителем, если он не святой. Вся наша история ясно показывает, что в нашем народе только святые были просветителями. Народ только их и признает. А нас, и священников, и мирян, уже начинает не признавать за просветителей. Не потому ли, что мы предали и отринули евангельское, православное народное понимание просвещения как подвига святых и заблудились в дебрях схоластически-протестантских школ, факультетов, семинарий?

Просвещение, оторванное от святости, бунтующее против Евангелия, – это мы и наша трагическая затея. Самое большее, что костюмное, гардеробное просвещение может сделать для человека – это превратить его в любезного, лукавого, замаскированного зверя… А все уходящие под землю реки нашей народной души гремят гласом своих водопадов: без святости – нет просветительства, без святого – нет просветителя. Это Евангелие, не правда ли? Православие, не правда ли? А если это не так, тогда нам не нужны ни Евангелие, ни Православие.

Давайте молитвенно прочтем Евангелие Православия и Православие Евангелия. Господь Иисус Христос есть наше освящение и наше просвещение, наш свет и наша просвещенность (ср. 1 Кор. 1:30; Ин. 8:12). Он проложил весь путь и сделал возможным весь подвиг освящения и просвещения человека вечной истиной и вечной жизнью. Растеряешься ли перед чем-то, остановишься ли в недоумении – посмотри на Господа Иисуса и спроси себя: сделал ли бы Он это? Если бы сделал, тогда сделай так же и ты, ибо это свято, освящает и просвещает; если бы не сделал, не делай этого и ты, ибо это гадко, омрачает и умерщвляет.

В условиях этой жизни человек добивается святости переживанием