– Нет, я с Коломбиной! – совершенно серьезно отвечает Рыжий, с интересом оглядываясь вокруг. Сунув руки в карманы куртки, спокойно расправляет плечи. – Больше никаких красавиц. Мне только вашей Глаши для полного счастья и не хватало!

Если я и вижу, как отвисают челюсти у Егорыча и его подмастерья, то старательно делаю вид, что занята замком. Сейчас нет нужды вгонять металлическую дверь в раздвижной паз, чтобы загнать или выгнать машину, и я открываю лишь узкую дверцу в железном щите, заходя внутрь относительно небольшого бокса, не желая уточнять мужчинам, кого именно имел в виду забредший вместе со мной гость.

Здесь темно и тихо, прохладно от скопившегося вокруг металла. Мне приходится пройти к стене и включить свет. Рыжий по-прежнему торчит рядом, с интересом наблюдая за мной, охватывая помещение взглядом… я бросаю сумку на стул, продолжая игнорировать его присутствие.

– Выйди! – прошу, слегка повысив голос, распахивая шкафчик с рабочей одеждой.

– С чего это вдруг? И не подумаю, – получаю самоуверенное в ответ. Уж кто бы сомневался!

Он останавливается в двух шагах за спиной, молча наблюдая за мной, и я сдаюсь: ну и черт с тобой! Не желая играть роль невинной Коломбины. В конце концов, моя задница со вчерашнего вечера мало изменилась, а судя по умелым рукам Рыжего и лукавым глазам, он видал еще и не такое. Даже при всем желании, вряд ли у меня получится смутить его сегодня своей полуголой фигурой.

Отвернувшись, я снимаю кепку, куртку, футболку, сдергиваю с бедер джинсы… Чертыхнувшись под нос тому, что загодя не достала из сумки захваченную для работы старую рубашку, возвращаюсь в одном белье к стулу, сердито дергая в сторону язычок молнии… Вот же дура! Подумает еще, что я перед ним намеренно полуголой дефилирую!

– Могла бы и сказать…

Поздно. Я уже натянула на себя рабочий комбинезон, ботинки, перчатки… и теперь прячу волосы под кепкой, закрывая шкаф.

– Послушай, Коломбина, может, хватит? Что за цирк, мать твою, происходит? – первым не выдерживает Бампер давящей тишины. – Ты, вообще, что здесь делаешь? Ты специально меня сюда привела, да?

Это заявление более чем самоуверенное, впрочем, как все в парне. Мне совсем не хочется с ним говорить, но удержаться от едкого замечания «по теме» выше моих сил, и я отвечаю, подходя к смотровой яме, спрыгивая в нее, чтобы разобрать для удобства работы, оставленный здесь ранее механиком инструмент.

– Сбрось давление в шарах, Рыжий, а то неприлично выпирает в паху. Много чести для тебя дешевую клоунаду устраивать.

– Тогда, может быть, просто поговорим? Без впечатляющего антуража? – спрашивает Бампер. – А, Коломбина?.. Зачем нам гараж?

– Я здесь работаю, если ты еще не понял. Всегда, когда бываю в городе.

– То есть, подрабатываешь? Прибираешься?

В голосе парня не слышно пренебрежения, только удивление, и я заставляю себя ответить:

– Верно. Можно и так сказать.

– Но, автосервис? Что за место для девушки? Здесь же полно мужиков, а ты одна. Да я только шестерых во дворе насчитал, не считая этих двух, что за дверью. Думаешь, их остановит какая-то Глаша, пусть и красавица? Неужели тебе это место и правда нравится? И часто ты здесь ходишь вот так, как только что передо мной?

Намек прозрачен, как слеза, и я вскидываю голову, шумно роняя к ногам металлический скребок.

– Что ты хочешь этим сказать? Что я здесь под кого-то стелюсь? – сжимаю ладони в кулаки, хмуро глядя на Бампера, но он уже тычет в ответ пальцем:

– А вот этого я не говорил!

– Но подумал!

– Подумать – еще не значит сказать, Коломбина.

– Вот и молчи! Не твое дело, понял!

Где я и с кем! Но я не произношу последних слов, потому что и так все предельно ясно: чертовы последние недели только с ним! Я просто смотрю на него, просто смотрю в голубые глаза Рыжего, присевшего на корточки у края смотровой ямы, и вновь вижу себя и вчерашний вечер. Как пришла к нему и просила. Как касалась спины, чувствуя твердые мышцы под рукой. Как удивлялась тому, каким разным он может быть. И как снова, в очередной проклятый раз уступила своему желанию и как жалко перед ним разревелась.

Слабая бесхребетная Коломбина. Так стоит ли удивляться, что ее слабостью может воспользоваться каждый? Любой из отирающихся в автомастерской парней.

Он тоже вспоминает нашу встречу, а может быть, прощание, – след от пощечины неясным пятном темнеет на щеке, но говорит парень совсем другое:

– Иногда мне хочется вымыть твой рот с мылом. Возможно, тогда ты задумаешься о том, что говоришь.

Я оставляю это признание без ответа. Да пошел он! Тоже мне – святоша!

– Руку дай! – прошу, протягивая Рыжему ладонь, больше не глядя в его глаза, и он легко поднимает меня из ямы, отступая в сторону. Отпуская пальцы еще до того, как я сама собираюсь сделать это.

Надо же. Эта маленькая деталь почему-то неожиданной тоской отзывается в сердце, ноткой разочарования, и я спешу прогнать неловкое чувство прочь. Я пришла сюда к своей девочке, так почему не она, а наглый Рыжий, явно остывший ко мне, занимает все мои мысли?

Я подхожу к стене, где стоит накрытый автомобиль, и уверенно сдергиваю с него серый чехол. В последнюю гонку я здорово задела днище «Хонды», намеренно занеся на решающем повороте хвост, чтобы не дать «Тойоте» Фьючера себя обойти… пришла пора осмотреть мою красавицу, как следует.

– Че-ерт! Вот это тачка!

Рыжий оказывается рядом в одно мгновение, нависая над плечом. Присвистнув от удивления, подходит ближе.

– Зашибись! Просто нереально крутая!

– Да, – здесь радостно соглашаюсь с ним, расплываясь в улыбке. – Глаша лучшая! Привет, девочка, – произношу очень нежно, как всегда только с ней, пробегаясь осторожными пальцами по белоснежному крылу. Встречая гордым стуком сердца вполне предсказуемое, пусть Рыжий и не может видеть моего лица:

– Что? Как Глаша? Вот это чудо – Глаша? Коломбина, ты не шутишь?!

Он продолжает удивляться и изучать машину, даже когда я открываю дверь и забираюсь внутрь кожаного салона. Когда включаю зажигание, заводя враз отозвавшийся на щелчок тумблера утробным урчанием мотор.

– Эй, девочка, ты куда? – беспокойно сводит вместе темные брови. – А как же хозяин, точно против не будет? Ты хорошо подумала? Ну, посмотрели и хватит. Давай, Коломбина, не дури! Это дорогая машина!

Бампер кудахчет, как наседка, с тревогой поглядывая на дверь бокса, и только чтобы позлить его я отвечаю, трогаясь с места, аккуратно загоняя машину на смотровую яму. Подумав вдруг, что он наверняка мало что смыслит в технике, хотя и может лучше других дать толк деньгам:

– Хозяин? А кто его спрашивать станет? Пусть скажет спасибо, что машиной вообще занимаются!

Я выбираюсь из «Хонды», закрываю дверь салона и спускаюсь в яму. Включив фонарик, внимательно осматриваю днище. Еще в прошлый раз мы с Сан Санычем поставили Глашу на подъемник и убедились, что серьезных повреждений нет, но прежде чем заняться частичным ремонтом, я вымыла днище с пеной и дала возможность просохнуть, чтобы сегодня ничего не пропустить.