– Лучше бы вообще о разгроме банды не вспоминали, – пожал плечами Шереметев. – Но, раз уж дело сделано, будем плясать от существующей ситуации. Тела двух бандитов не нашли, и, как на это отреагирует профессор Идрисов, я не знаю. Надеюсь, это не испортит ситуацию, и мой план сработает.

Майора Коваленко разбирало любопытство. Он сузил глаза и стал говорить искуственно добреньким голосом, каким обычно просьбы высказываются:

– Может, Григорий Владимирович, все же поделишься мыслями? Я тоже не всегда бываю глупым человеком, иногда могу и что-то дельное подсказать.

Капитан же был погружен в собственные мысли, как в болото, по самую голову.

– Подождите, товарищ майор. Весь сценарий выстрою, потом все и расскажу.

– Сейчас подполковник Моринец приедет. За записью допросов.

– Может, стереть начало первого разговора? Когда я объяснял мужику, как трудно дышать со сломанными ребрами?

– Ерунда, оставь. Это же не официальный допрос. Или ты думаешь, что в ФСБ другими методами при допросах пользуются? – цинично хихикнул Коваленко. – Их этим не смутишь. Но Юрий Трифонович будет тебя спрашивать про профессора, что ты надумал и все прочее. Что скажешь?

– Ему не меньше трех с половиной часов ехать. И это на хорошей машине…

– У него «Ленд Крузер».

– За два сорок – два сорок пять доберется. У меня есть время на раздумья, я сразу вам обоим и доложу. Подождете?

– Уговорил. Подожду. Я пока запись на диск для подполковника скопирую, а потом командиру ситуацию доложу. Нехорошо через его голову действовать, обидеться может, а нам с тобой командира обижать не с руки, он нам добреньким нужен. Характеристику на тебя, кстати, он сам подписал, а я кое-что к тексту добавил, чтобы твою неисправимую скромность исправить.

– Пока вы, товарищ майор, с командиром общаетесь, я, с вашего разрешения, посмотрю новости в Интернете, а потом уйду. Я в своей казарме буду.

– Бога ради, смотри. Если меня не дождешься, ключ дежурному отдай. У меня свой есть, запасной. И мне сообщи, если что-то не так пишут. Будем вместе соображать, как дело исправить. Если что, Моринец сможет еще одну пресс-конференцию устроить и дать исправленные данные, такие, какие нам нужны будут. Если оперативная необходимость того требует, это никому не запрещено. Имей в виду…

* * *

Компьютер загружался непростительно долго, и Интернет работал медленно. Это раздражало, но повлиять на скорость Шереметев не мог, и потому мирился с положением вещей. Работал в тех условиях, которые не он создал.

К счастью, в Интернете писали все как раз так, как это устраивало капитана Шереметева. Информация на разных новостных сайтах разнилась разве что кеглем набора и отдельными, сделанными по собственному усмотрению, абзацами, а в остальном повторялась слово в слово. Но удивляться этому не приходилось, поскольку все интернет-издания просто цитировали пресс-релиз республиканского управления ФСБ без правки. Ну, может быть, опечатки дружно исправили, если таковые были. Сообщали об обстреле здания отделения полиции в поселке Редукторный, ни слова не сообщали о жертвах и разрушениях и сразу переходили дальше. Бандитов и террористов преследовали доблестные силы полиции, загнали их в лесной массив, а за лесным массивом оказалась хорошо укрепленная бандитская база, спрятавшаяся под россыпью нескольких скал. Во избежание жертв среди личного состава, полицейский спецназ принял решение о привлечении к уничтожению бандитов минометчиков, которые за короткий срок уничтожили и сами скалы, и бандитскую базу.

И только один сайт сообщил, что, по данным источника в МВД республики, пожелавшего остаться неизвестным, двоим бандитам удалось бежать или во время обстрела, или до него. По крайней мере, их тела не обнаружены. Но поиск убежавших ведется. Пока без результата.

На всех сайтах также было уже отдельное утреннее сообщение, что одно из тел бандитов удалось идентифицировать, несмотря на физические повреждения, затрудняющие процесс идентификации. Это оказался наемник, гражданин Финляндии азербайджанского происхождения, бывший сотрудник сил безопасности Финляндии. Другие тела пока не идентифицированы. Каких-либо удостоверений личности ни при одном из бандитов не оказалось.

Вот и все, что было сказано общественности. В принципе этого достаточно, чтобы кто-то из полицейских получил или награды, или повышение в звании, против чего капитан Шереметев вовсе не возражал. Тот же подполковник Джамединов, как думал Григорий Владимирович, вполне грамотно выставил оцепление, имея в наличии весьма ограниченные силы, и его действия можно оценить как достойные и профессиональные. Что касается длительного ношения тяжеленного бронежилета, то это вообще можно считать за подвиг и даже к званию Героя России за это представить.

Больше всего радовало, что такая информация никоим образом, как думалось, не мешала планам капитана. И он, выключив компьютер, закрыл кабинет майора на ключ, оставленный в двери, передал ключ дежурному, а сам отправился в ротную казарму. Хотя официально Григорий Владимирович и был отстранен от командования ротой, а старший лейтенант Медведь все еще замещал его на этой должности, даже занятия с ротой проводил, согласно расписанию, составленному еще капитаном Шереметевым, из ротной канцелярии его никто не выселял. И капитан мог там спокойно посидеть и подумать, даже отдохнуть при необходимости.

Только вернувшись в канцелярию, закрыв плотно дверь и усаживаясь за свой стол, Григорий Владимирович вспомнил про свою спину, которая утром сковывала его движения. Собачий пояс все еще был на нем, но это совершенно забылось, хотя пояс был слегка колючим. Однако кожа, видимо, к поясу уже привыкла, и колючесть не мешала. Спина уже не болела, но снимать пояс капитан не стал. Нужно долечить травму до конца и проносить это спасительное средство сутки без перерыва, иначе спина может подвести в самый неподходящий момент.

Первое, за что он взялся, это за дописание последнего письма родителям погибшего солдата. Привычный в армии к лаконичности, Григорий Владимирович подолгу искал слова, которые не будут стандартными и покажут родителям, что и товарищи, и командование части скорбят вместе с ними, что для них это тоже большая потеря. Конечно, потеря, несравнимая с потерей родителей, тем не менее…

Подходящие слова находились с трудом, но все же находились. На то, чтобы дописать половину странички, у Шереметева ушло около часа. Перечитав письмо, остался доволен. Запечатал конверты, надписал адреса и ударом кулака в стену позвал к себе каптера, на ротные занятия не привлекаемого и неизвестно чем целый день занимающегося. Каптер появился почти сразу, привычный к таким вызовам. Капитан вручил ему письма и послал на почту с приказом отправить немедленно.

Время до приезда подполковника Моринца еще осталось, и можно было подумать над тем, над чем собирался думать. Хотя думать в принципе капитану Шереметеву было пока вроде бы как и не о чем. Он и так уже все придумал. Были опасения, что пресс-центр ФСБ «подбросил ему свинью», но все, как оказалось, осталось в прежнем варианте. Тем не менее капитан, сидя за столом и уперев кулаки в подбородок, раз за разом прогонял перед глазами ситуацию, репетируя мысленно разговор с профессором. Даже собственные интонации оттачивал и представлял возможную реакцию и пытался предвидеть поступки профессора в соответствии с тем, что он о нем знал. Каждый раз пробовались новые интонации, подбирались разные новые слова на разную реакцию профессора. Это, по большому счету, походило на репетицию спектакля. Вопрос стоял только в том, кто после спектакля удостоится аплодисментов.