Тося стояла рядом со мной на кухне, где на трех сковородах жарилось сало. На одну из них, за минуту перед тем как снять, я добавлю лук, на вторую – яблоко с луком, а на третью – ничего. Тося внимательно наблюдала за мной – искоса.

– Ты собираешься что-нибудь делать с собой? – бросила она как бы между прочим, а я чуть было нож не выронила.

– Что именно?

– Сама знаешь, – сказала Тося, а я и понятия не имею.

– Что именно? – упрямо повторила я, в конечном счете от кого, как не от собственной дочери, я уж наверняка услышу правду.

– Буду откровенна. – Тося глубоко вздохнула. – С тобой все не так уж хорошо. Ты стареешь.

Вырастила я умницу на свою голову! Понятно, что не молодею.

– Ты тоже, – бросила я смело вместе с очередной порцией лука на смалец.

– Я – другое дело, – серьезно ответила мне дочь. – Ты ведь, наверное, не хочешь выглядеть хуже Рени?

Не хочу, но выгляжу. Такова правда, и скрыть ее никому не удастся.

– Мама, – произнесла Тося умоляющим голосом, – хоть немножко начни следить за собой. Йоля, например…

Мне совершенно нет дела, что там сделала с собой «Йоля, например». Оставив Тосю одну на кухне, я отправилась прибрать немного в доме. Непостижимо, почему дети так относятся к родителям. Не умеют объективно смотреть на вещи, не говорят правду, только навязывают свою волю. Нет, не желаю, чтобы меня к чему бы то ни было принуждали.

Мы с Тосей поехали покупать подарок Адаму. Нельзя было оставить его без презента только потому, что я влезла в долги. Мой шеф заплатил семьсот злотых за текст, значит, есть деньги и на квартплату, и на подарок. К сожалению, ни у меня, ни у Тоси не было ни намека на идею, что бы такое ему купить. Тося решила, что не стоит расстраиваться, – окажемся в магазине, так идеи моментально сами полезут в голову. Она захватила все свои сэкономленные деньги, потому что мы редко ходим по магазинам вместе.

Мы решили, что купим какую-нибудь милую вещицу, что-нибудь этакое, что и нам доставит радость. Уже в первом парфюмерном магазине я купила своей маме флакончик духов – в самый раз под елку на Рождество.

Тося воскликнула:

– Тогда и я себе что-нибудь куплю!

Ну и отлично, ведь не каждый день женщина попадает в магазин парфюмерии. Заодно и я взглянула на эти «Кензо», которые не выносит Ренька, но которые так понравились мне. Ну и купила, потому что жизнь меня научила: никому и в голову не придет мне их подарить, а так я сама себе сделаю приятный подарок. Воспользовавшись случаем, мы обзавелись также ночными и дневными кремами (рекламная скидка), тушью для ресниц (Тося свою потеряла, а у меня и не было), чудненькими тенями для век (хоть чем-то надо себя в этой жизни порадовать), а также маслом для ванн (с огромной рекламной скидкой). Мы так и не придумали, что же купить Адаму, и наконец Тосю осенило:

– Не надо ему покупать никакой парфюмерии, это банально. Лучше купим какой-нибудь классный ремень.

В магазине кожгалантереи мы переворошили буквально все и не обнаружили ничего примечательного, пожалуй, кроме дамского поясочка, который был сшит как будто для меня, и кошелька для Тоси.

– Не переживай, – успокоила дочь, – пошли в магазин с инструментами.

Туда мы и отправились. В том магазине не было ничего интересного, лишь какие-то дурацкие инструменты, а потому мы, чтобы не терять времени, быстро оттуда ушли.

По пути заглянули в хозяйственный – кто знает, а вдруг чего приглядим? И впрямь, наконец-то попались стаканы из толстого стекла, о каких я всегда мечтала, а Тося присмотрела вазочку в свою комнату. Потом мы решили устроить себе перерыв на кофе. Выпили по апельсиновому соку, и оказалось, что возле кафе находится магазин одежды. Правда, женской, но что нам мешало зайти. Нечасто выпадает оказия поглазеть на шмотки. Не то чтобы мы собирались что-нибудь покупать, а только так, взглянуть. На беду, едва я вошла, замерла от восхищения. Там висело платье моей мечты – насыщенный оливковый цвет, воздушное, до самой земли. Я охнула. Тося покосилась на меня с отвращением.

– Не стони, возьми да примерь – такая возможность, – заявила она авторитетно.

Я примерила, сидело как влитое. Я не собиралась его покупать, но Тося меня убедила, что в другой раз буду специально искать и ничего лучше не найду, и к тому же у меня день рождения. Себе же она выбрала две блузочки, на которые мне пришлось ей добавить. В магазине мужской одежды не было ничего интересного, кроме потрясного блейзера цвета спелой сливы, но Тосе он был велик, а Адам не любит слив.

Мы вернулись домой усталые, но довольные. На вокзале купили у русских настоящий военный бинокль. Адасик должен был обрадоваться – пусть это и не практичный подарок, зато приятная безделица для души.

Тося, унося свои покупки наверх, заметила:

– Ну, что я тебе говорила? Достаточно только войти в магазин, и идеи сами приходят в голову!

Счета за квартиру оплачу из денег, которые получу за договорные работы.

В итоге «наш» день рождения вылился в чудесный праздник. Мы выставили на окно колонки, Адам купил в гипермаркете факелы, сад наполнился теплым гостеприимным светом. Кое-какие соцветия тыквы уж пуза-тились плодами, и все выглядело, как в хорошем фильме, ей-богу. А мой Адась, не обращая внимания на присутствие моей собственной дочери, танцевал, прижав меня крепко, под звездами, и все было так, как и должно быть испокон веков, всегда. Наконец-то!

Позвонила Аля. Ей срочно позарез понадобились деньги, у нее заболела мать, и она была в безвыходном положении. Я поехала в Варшаву, взяла в банке эти злополучные десять тысяч и отдала. Может, Адам не бросится сию же минуту покупать компьютер. У Шимона каникулы. Тося уехала с Эксом. Одна! Йоля как пить дать обрадовалась, знаю это из своего жизненного опыта. Ее благоверный сказал, что ему необходим отдых. Я бегом вернулась домой и села за компьютер.

Если не платить за телефон, то я сэкономлю сто сорок злотых. Если не платить за свет – еще двести двадцать. Деньги на оплату этих квитанций мы держим в ящике стола на кухне. Надо думать, сразу телефон и свет не отключат. А это уже триста шестьдесят. В редакции я должна получить по крайней мере восемьсот двадцать по этим идиотским договорным работам, за сверхнормативные письма – двести тридцать пять, а если пойдет статья, которую мне пришлось править всю прошлую ночь, то, возможно, шеф мне заплатит за нее триста злотых. Ну никак не набираются эти десять тысяч. Отецможет две одолжить. Мало. Мне не выпутаться. Не могу ничего сказать Адаму – это я знаю абсолютно точно. Я не вставала от компьютера девять часов подряд.

Ренькин муж искал кого-нибудь, кто бы вносил данные на дискеты. Зашел вчера после обеда, поинтересовался, может, какая-нибудь машинистка в редакции хочет подработать. Хочет, еще как. Он не догадался, что это я. Если успею к среде, заработаю еще триста двадцать, и это «чистыми», без налогов. Мало.