Время отъезжать. Вскакиваем на груженный дровами кузов и едем. Артогонь немного поутих. В полукилометре от Ардона на кукурузном поле полным-полно постов охранения и резервных подразделений. Поговаривают о прорыве русских.

В общем, день ото дня все веселее! Наш водитель глушит двигатель. Волнами накатывают русские самолеты. Одна санитарная машина доставляет раненых, другая подбирает нас.

Проехав пару десятков метров, видим наспех сколоченный щит с надписью: «Проезд запрещен! Дальше противник!» Водители сбрасывают на землю дрова, а мы топаем к речке.

По кукурузному полю русская артиллерия открыла беспокоящий огонь из легких орудий. Бьют по обеим сторонам железнодорожного пути.

Наши группы в обороне на путевой насыпи. Сначала перекусываем, после этого звучит команда: «Резервному взводу приготовиться!»

И тишина. Вот же зараза! Торчим, торчим минута за минутой, и ни с места. Нет ничего хуже, чем вот так сидеть и ждать.

Унтер-офицер Циммерман отправляется с тремя бойцами к саперам — на их участке прорвались русские. Другой группе приказано идти во взвод лейтенанта Лея — этим предстоит ликвидировать брешь на месте прорыва.

С 16 до 18 стою в охранении вместе с Фрёбелем, а этот парень не из смельчаков. Один часовой на железнодорожной линии, один около командирской землянки, и еще один обходит все землянки. Всего по 3 человека на смену — итого 9 бойцов.

Темень хоть глаз выколи. Поесть мне в этот вечер нечего — мое довольствие в группе унтер-офицера Вилле, сейчас я в ней числюсь, а те уже дрыхнут.

В нашей недостроенной землянке мы снова постелили на землю брезент, наверх накидали соломы, на этом и спим.

Но тут нас заставляют тащить лопаты в 3-ю роту. Ни минуты покоя даже на ночь глядя. И ночью не особенно поспишь — над железнодорожной линией постоянно со свистом проносятся выпущенные русскими снаряды. Их легок заметить по красноватым следам.

Когда мы с Хартунгом, которого я сменяю, идем к его землянке, теряем ориентировку и минут 40 блуждаем в поисках, пока нас не приводит куда нужно унтер-офицер Вилле. Время в карауле тянется медленно, и потом я доволен, что, наконец, можно лечь спать.

Спим примерно до 6 утра, потом съедаем чуть хлеба и снова за работу — снимаем брезент, убираем солому и наши одеяла.

В батальон снова нужно троих на постройку землянки медпункта.

А тут снова «Воздух!»

Час спустя снова можно работать.

С передовой доставляют раненых. Русские атакуют беспрерывно небольшими группами, и после каждой такой атаки у нас кто-то ранен.

Сегодня в воздухе кружат даже несколько наших «Ме-109». А русские накатывают волнами — бомбардировщики американского производства и штурмовики. И усыпают бомбами Ардон и деревни вокруг. Для прикрытия они всегда идут в сопровождении 8–10 своих истребителей.

С утра своими глазами вижу, как наш «Ме-109» сбивает такой русский истребитель. Машина огромным факелом устремляется к земле.

Пилоты наших «месеершмиттов» намертво вцепляются в русских и уже не отпускают их. Вижу, как один русский истребитель выходит из боя с огромной дырой в плоскости. Русский бомбардировщик, получивший серьезные повреждения от зенитных снарядов, падает, так и не дотянув до своего аэродрома базирования. Короче говоря, русские недосчитались после этого боевого вылета пятерки своих самолетов.

Обед в 14 часов. Где-то совсем близко тявкают русские легкие орудия. Поэтому за едой приходится всегда посылать кого-нибудь одного.

Перед наступлением темноты прикрываем нашу палатку-землянку досками, бревнами и кусками жести.

Сегодня в охранении стоят только шестеро наших. Четверым опять приказано доставить на передовую боеприпасы.

Завешиваем часть крыши брезентом. Но уже около полуночи просыпаемся — на нас капает вода. Поднимаюсь и закладываю брезентом всю крышу. Все равно капает — дьявол с ним, мы спим дальше.

Несмотря на неприятности от просочившейся струйки воды, ночь прошла сносно. Но все промокло, хоть выжимай. Дрожа от холода, поедаем бутерброды.

Онемевшими пальцами снимаю брезент. Сырость действует нам на нервы.

На передовой снова переполох, русские постоянно атакуют. А мы, наплевав на постоянно свистящие над головой мины и снаряды, летящие из-за железнодорожной линии, обустраиваем землянку.

И снова тревога.

Собираем вещи, чтобы в случае чего сразу подхватить их, потом опять работаем.

Двое наших выгребают лопатами остатки земли, а мы с Кулле взяли на себя плотницкие работы.

Потолком нам служат 6 штук толстенных бревен, поверх укладываем бревна потоньше, хоть и разные по размерам, но мы умудряемся уложить их как следует. На бревна кладем листы жести, а уже на жесть Вреде накидывает землю.

Место, где печная труба соприкасается с крышей, закладываем жестью, дальше кладем доски. Кулле сооружает железную печку.

Слева в качестве стены помещаем дверь из толстых досок, в ней я вырезаю четырехугольник 60 х 40 — окно. После этого обрабатываю края так, чтобы вошли два стекла — одно побольше, другое поменьше.

Около 15 часов завозят довольствие, Вреде раздает его прямо в землянке. А Барча ранило шальной пулей, едва не погиб.

Поделив еду на всех, садимся за наш столик и заправляемся.

После еды сажусь за дневник. Снаружи снова черт знает что делается. Опять четверых наших гонят на передовую доставлять боеприпасы, а еще четверых — в охранение.

Эту ночь спалось хорошо — на пол мы насыпали кукурузной соломы. В 5 утра нас будит постовой охранения, мы просыпаемся, но подниматься не спешим.

Вскоре доставляют кофе, тут уж поневоле приходится выходить. Быстро перекусываем, и снова за работу.

Сегодня очень ясно, поэтому русские вовсю палят из тяжелых орудий. Лучше из землянки не вылезать. С минами и летящими рикошетом снарядами шутки плохи.

Мы занимаемся встраиванием двери.

Все оказывается не очень просто. Сперва нужно забить кусками дерева дыры. Вместо коробки ставим толстые бревна, и когда дверь, наконец, навешена, мы готовы плясать от радости.

Пару раз мины шлепались в нескольких шагах от нас, поэтому приходилось ддже прервать работу.

Воют эти мины совершенно жутко, а одна упала метрах в десяти от нашей землянки.

В полдень стою на посту охранения у железнодорожной линии. Батарея тяжелых орудий русских накрывает наших пулеметчиков примерно в полукилометре от нас.

Вижу, как у самого обрыва рвутся снаряды, как вверх вздымаются фонтаны земли. Русские выпустили около 30 снарядов. Счастлив, когда меня, наконец, сменяют. Кофе и жратву притаскиваем, уже когда совсем стемнело, потом в суматохе делим еду на всех.