Владельцев «Уиндчейзера» мальчик не видит, но они, должно быть, рядом, раз открыли замки с пульта дистанционного управления. Скорее всего, они подходят с другой стороны дома на колесах.

«Уиндчейзер» – не идеальный вариант, но шансы Кертиса устроиться на мягком сиденье другого автомобиля минимальны. С тем же успехом он может рассчитывать на то, что с автостоянки удастся удрать на ковре-самолете, в компании волшебной лампы и услужливого джинна.

Опять же, выбирать времени нет. Как только суотовцы помогут агентам ФБР разобраться с ковбоями, опросят работников кухни и узнают, что ковбои гонялись за маленьким мальчиком, они вспомнят мальчика, который вместе с собакой стоял на автомобильной стоянке с пластиковым контейнером апельсинового сока в одной руке и пакетом сосисок в другой.

И тогда жди беды.

Кертис открывает дверь, собака запрыгивает внутрь, проходит пару шагов. Он поднимается следом, плотно закрывает за собой дверь. Пригибается, чтобы его не увидели через лобовое стекло. Кабина, с двумя большими креслами, по его правую руку, по левую – остальные помещения. Там царит тень, но света от фонарей на автостоянке, проникающего через лобовое стекло и лючки на крыше, хватает, чтобы Кертис мог без проблем ориентироваться в доме на колесах, продвигаясь к заднему борту. Тем не менее он все ощупывает выставленными перед собой руками, чтобы избежать сюрпризов.

За камбузом и крошечной столовой – комбинированная ванная-прачечная. Тяжелое дыхание собаки в замкнутом пространстве гулко отдается от стен.

Прятаться в маленьком туалете не резон. Владельцы «Уиндчейзера» только что покинули ресторан, возможно, отобедали аккурат перед тем, как началась заварушка. Одному из них наверняка захочется справить нужду, как только они выедут на автостраду.

Кертис движется мимо раковины, сушилки, фена к высокой, узкой двери. За ней неглубокий чулан, забитый всякой всячиной. Он успевает закрыть дверь до того, как пришедшие в движение вещи посыпались на пол.

Открывается дверь в передней части автомобиля, до Кертиса доносятся возбужденные голоса мужчины и женщины.

Кто-то поднимается по ступенькам, под дополнительным весом скрипят половицы. Дверь ванной полуоткрыта, поэтому он не видит владельцев «Уиндчейзера». Они тоже не могут его видеть. Пока.

Прежде чем один из них направился к туалету, чтобы облегчиться, Кертис открывает последнюю дверь и ступает в более густой сумрак, не подсвеченный слабой лампочкой в ванной. По его левую руку тускло поблескивают два прямоугольных окна, примерно так же фосфоресцирует в темноте экран выключенного телевизора, хотя окна чуть желтоватые.

В кабине голоса звучат громче, более взволнованно. Оживает двигатель. Похоже, владельцы «Уиндчейзера» хотят первым делом покинуть зону боевых действий, а потом уже откликаться на зов природы.

Дыхание собаки больше не сотрясает дом на колесах, она протискивается вперед, задев боком ногу Кертиса. Ее ничего не настораживает, значит, в темной комнате нет ничего подозрительного.

Он переступает порог, тихонько закрывает за собой дверь.

Контейнер с соком и пакет с сосисками кладет на пол, шепчет: «Хорошая собачка». Надеется, что Желтый Бок понимает, его слова – это приказ не есть сосиски.

Он ощупью находит выключатель. Зажигает свет, чтобы освоиться в новой обстановке, и тут же гасит.

Комната маленькая. Одна кровать и минимум пространства между ней и стенами. Встроенные тумбочки, в углу – ниша под телевизор. Две сдвижных зеркальных двери, за которыми, должно быть, шкаф, до отказа забитый вещами. Во всяком случае, мальчику и собаке туда не втиснуться.

Разумеется, это небольшой коттедж на колесах, не замок. Тут нет укромных местечек, которых хватает в последнем. Ни тебе приемных, ни кабинетов, ни потайных ходов, ни глубоких подвалов, ни высоких башен.

Переступая порог, Кертис это понимал. Не подозревал он, до этого момента, о другом: у дома на колесах нет двери черного хода. И выйти он сможет только через дверь, в которую входил. Или выпрыгнуть в окно.

Но вытащить собаку через окно – труд не из легких. Быстро ретироваться с ней, пока изумленные хозяева будут стоять у двери в спальню с разинутыми от изумления ртами, не удастся. Желтый Бок, конечно, не датский дог, слава богу, но и не ши-тцу – китайская комнатная собачка. Кертис не сможет сунуть собаку за пазуху и с ловкостью супермена выбраться с ней через не такое уж большое окно.

В темноте, когда «Уиндчейзер» трогается с места, Кертис садится на кровать и проводит рукой по ее низу. Вместо ножек нащупывает доску жесткого каркаса, на котором покоится матрац. Под такой кроватью может спрятаться только лист бумаги.

Ревет клаксон «Уиндчейзера», внося свою лепту в какофонию звуков, доносящихся со всех сторон.

Кертис подходит к окну, занавески раздвинули до него, выглядывает, видит стоянку грузовиков. Мимо нее катятся легковушки, пикапы, внедорожники, несколько домов на колесах, таких же больших, как «Уиндчейзер». Все водители жмут на клаксон, никто не обращает внимания на разметку, правила вежливости на дорогах напрочь забыты. Каждому не терпится вырваться на автостраду, вот они и мчатся, не разбирая дороги, пугая тех самых людей, которые только что чудом выскочили из-под колес обезумевшего трейлера, на котором прибыли суотовцы.

В рев клаксонов, скрип покрышек, визг тормозов врывается новый звук, жесткий и ритмичный, сначала едва слышный, с каждой секундой он набирает силу. Словно чей-то меч режет воздух. Не просто режет, отрубает куски ночи. И эти отрубленные куски валятся на асфальт. Это не меч – лопасти, доходит до мальчика. Лопасти вертолета.

Кертис находит задвижку, приоткрывает окно. Высовывает голову, изгибает шею, ищет источник звука. Теплый воздух пустыни обдувает лицо, играет волосами.

Огромное небо, темное и широкое. Сияние натриевых ламп на автостоянке. Луна, круглая, как колесо.

В небе Кертис не видит огней, имеющих искусственное происхождение, но стрекот лопастей вертолета нарастает, лопасти уже не режут воздух, а рубят его сильными, короткими ударами, словно топор дровосека расправляется со стволом дерева. Барабанные перепонки мальчика уже чувствуют, как меняется давление воздуха, то растет, то падает. Чувствуют это и обращенные к небу глазные яблоки.

И наконец вот он, вертолет, проходит над «Уиндчейзером», очень низко, в каких-то пятнадцати футах над Кертисом, может, и ниже. Это не вертолет дорожной полиции, контролирующей движение на автостраде, не вертолет с репортерами, спешащими в гущу событий, даже не вертолет с комфортабельным салоном на восемь мест, которые так любят топ-менеджеры крупнейших корпораций. Нет, это боевой вертолет, огромный, черный, оснащенный всеми видами вооружения. Грозно стрекочут лопасти, один вид вертолета наводит ужас, нет никакой необходимости открывать огонь из пулеметов или пускать ракеты, хотя на борту, конечно, есть и то, и другое. От рева турбин вибрирует голова, зубы выбивают дрожь. В лицо бьет поток воздуха, насыщенный запахами горячего металла и машинного масла.