Церкви приходилось учить властелинов земли, как им жить по совести, чтобы не пришлось позже горько раскаиваться.

«Сирот домашних не обидьте, – увещевает одно из Поучений того времени, – но больше милуйте, голодом не морите, ни наготою, потому что это домашние твои нищие: нищий в другом месте себе выпросит, а рабы только в твоей руке; милуйте своих рабов и учите их на спасение и покаяние, а старых на свободу отпускайте… Если холопа своего или рабу не кормишь и не обуваешь и убьют их у воровства, то за кровь их ты ответишь. Ты как апостол в дому своем: научай грозою и ласкою. Если рабы и рабыни не слушаются, по твоей воле не ходят, то лозы не жалей до шести ран и до двенадцати; а если велика вина, то и до 20 ран; если же очень велика вина, то и до 30 ран лозою, а больше 30 ран не велим… Рабов, которых возьмешь с собою в поход, чести и люби, чтоб они были тебе в обиде и в рати добрыми помощниками».

Из этого текста, понятно, что к людям рабского состояния хозяева чаще были немилостивы, и гроза бывала чаще ласки. Вряд ли затевавшие усобицы князья могли поклясться, что живут в той духовной чистоте, когда Бог их делами останется доволен и не заставит расплачиваться за эти грехи всех обитателей их земель. Болезни и голод из-за неурожая были явлениями обыденными.

Половцы – тоже.

В связи с этим Соловьев упоминает «Слово о полку Игореве», отразившее неудачный поход 1185 года на половцев, когда —

«…встонал Киев тугою, а Чернигов напастями; тоска разлилась по Русской земле; а князья сами на себя крамолу ковали, а поганые наезжали на Русскую землю, брали дань по белке от двора».

Всеволод, на которого были надежды как на защитника общей земли, тогда не пришел на помощь, недаром автор с такой печалью и вынужден был воскликнуть: «Великий князь Всеволод! Чтоб тебе перелететь сюда издалека, отцовского золотаго стола поблюсти! Ведь ты можешь Волгу раскропить, а Дон шлемами вычерпать; если бы ты был здесь, то была бы у нас половецкая раба по ногате, а раб по резани».

При потомках Всеволода положение не изменилось: князья северо-востока все меньше интересовались югом. Владимир, который лежал глубоко внутри северо-восточных земель, не боялся половецких набегов.

Но именно половцы, о которых речь, и послужили поводом для новой военной заварухи. Только теперь сами половцы оказались в тяжелом положении и просили у князей защиты. В 1224 году два монгольских отряда вошли в степи между Каспийским морем и Уральскими горами и погнали половцев. В летописи об этом новом враге записано так:

«По грехомъ нашимъ, приидоша языци незнаемии, при великомъ князи Киевскомъ Мстиславе Романовиче, внуце Ростиславле Мстиславича, приидоша бо неслыхании безбожнии Моавитяне, рекомии Татарове, ихже добре ясно никтоже съвесть, кто суть и откоудоу приидоша и что языкъ ихъ и которого племене соуть и что вера ихъ. Зовуть же ся Татарове, а ины глаголють Таоурмены, а друзии Печенези, инии же глаголють, яко си суть, о нихже Мефодий, епископъ Паторомский, свидетельствуеть, яко си суть вышли ис пустыня Етровскиа, сущии межи встокомъ и северомъ, къ скончанию времяни явитися имъ, ихже загна Гедеонъ, и погагьнять всю землю отъ встока и до Ефрата и отъ Тигръ до Понтьскаго моря, кроме Ефеопиа. Про сихъ же слышахомъ, яко многи страны поплениша: Ясы, Обезы и Косагы, приидоша же на землю Половецьскоую, и Половцемъ ставшемъ, а Юрьи Кончакович бе болий всехъ Половець, не може стати противу лицю ихъ, но бегающу ему, а Половцы, не возмогше же противитися имъ, побегоша, и мнози избьени быша. И гониша ихъ до рекы Днепра, а иныхъ загнаша по Дону и в лоукоу моря, и тамо измроша, оубиваемии гневомъ Божиимъ и пречистыа его Матере. Много бо ти Половци зла сътвориша Роуской земли, Богъ же отмщение сътвори надъ безбожными Куманы, сынъми Измайловы: победита ихъ Татари и инехъ языкъ 7, проидоша всю страну Коуманскую и приидоша близъ Руси». Половцы от этого врага спаслись только что бегством: «Данилъ Кобяковичь и Юрьи Кончаковичь оубиена быста, а ини Половци мнози прибегоша в Рускоую землю».

Находящийся в родственных отношениях с Мстиславом Удалым хан Котян обратился за помощью —

«…и дары принесе многы: кони и вельблуды, боуволы и девкы и одари все князи Роускиа, глаголаше к нимъ сице: „Нашю землю днесь отъяли Татарове, а вашю заоутра возмуть, пришедъ, то побороните насъ; аще ли не поможете намъ, то мы ныне иссечени будемъ, а вы на оутрее иссечени боудете“. И нача молитися Котякь зятю своему о пособи. А Мстиславъ нача молитися братии своей, княземъ Русскимъ, река: „Аще мы, братие, симъ не поможемъ, то предадятся им же, боудеть то болши сила ихъ“. И тако думавше много и яшася пособити Котяню, слушающе же молениа Половецьскихъ князей».

Половцы были напуганы, а напугать половцев – задача не из легких. Так что не удивительно, что южные русские князья съехались в Киев на совет. Решался вопрос, что делать: забыть о просьбе половцев или же соединиться с ними, чтобы разбить врага, который может быть опасен для русских. Выбран был второй путь: воевать. Князья хорошо представляли, что появление нового противника вместо известных и частично контролируемых половцев может оказаться неприятной новостью. Они предпочли дать сражение, поскольку можно было решить две задачи: сделать половцев более дружественными и обезопасить границы от врагов, о которых они пока еще ничего не знали. На киевском съезде были практически все князья, исключая Всеволодичей – те на съезд не явились. Из старших князей приехали —

«…Мстислав Романович киевский, Мстислав Святославич черниговский, Мстислав Мстиславич галицкий, из младших были Даниил Романович волынский, Всеволод Мстиславич, сын князя киевского, Михаил Всеволодович – племянник черниговского».

Половецкий хан Басты даже крестился (!) по такому поводу, только бы получить помощь. Общий княжеский совет постановил: сражаться на чужой земле (то есть на половецкой) и не пускать на свою.

Летопись повествует о произошедших событиях так:

«И совокоупиша землю Роускоую всю противу Татаромъ и приидоша к реце Днепру на Зароубъ, ко острову Варяжьскому. Оуведаша же Татарове, яко идоуть князи Роустии противу имъ, и послаша послы ко княземъ Рускымъ, ркоуще: „Се слышимъ, оже противу насъ идете, послоушавше Половець, а мы вашей земли не заяхомъ, ни городовъ вашихъ, ни селъ, ни на васъ приидохомъ, но приидохомъ Богомъ попоущени на холопи наши и на конюси своа, на поганыа Половцы, а вы възмите с нами миръ, зане рати с вами намъ нетъ. А аще побежать к вамъ Половци, и вы ихъ бейте отъ себе, а товаръ емлите себе, слышахомъ бо, яко много зла и вамъ творятъ, того же деля мы ихъ отселе бьемъ“. Князи же Роустии того не послоушаша, но и послы Татарскиа избиша, а сами поидоша противу имъ и, не дошедше Отшелиа, сташа на Днепре. И прислаша Татарове дроугыа послы, глаголюще: „Аще есте послоушали Половець и послы есте наши избили, а идете противу намъ, то вы пойдете, а мы васъ не замали ничимъ, а всемъ намъ Богъ“. И отпустиша послы ихъ. Прииде же тоу воя земля Половецьскаа и вси ихъ князи, а ис Киева князь Мстиславъ со всею силою, а Володимеръ Рюриковичь съ Смолняны и вси князи Роустии и вси князи Черниговстии и Смолняне и инии страны. Тогда же князь Мстиславъ Галичьский перебродися Днепръ въ тысящи вой на сторожи Татарскиа и победи а, а останокь ихъ побеже с воеводою с Гемябекомъ. И тоу имъ не бе помощи. Погребоша же воеводу своего Гемябека живого в землю, хотяще живаго оублюсти, и ту наидоша его; испросивше же Половци, оубиша его. Слышавше то князи Рустии, поидоша вси вкупе за Днепръ на множестве лодий, а Галичане и Волынци кыйждо съ своими князми, а Коуряне и Трубчяне и Поутивьлцы приидоша кыйждо съ своими князи. Приидоша же и выгонцы Галичьские в лодиахъ по Днепру и выидоша в море, бе бо лодий 1000, и воидоша в рекоу Днепръ и возведоша порогы и сташа оу рекы Хортици на броде, на протолчьи; бе же с ними Домаречичь Юрьи и Держикрай Володиславичь. Пришедше вести в станы, яко пришли соуть подсмотрити олядии Русскиа. Слышав же Данилъ Романовичь и вседъ на конь гна, и соущи с нимъ конници и ини мнози князи с нимъ гнаша видети рати. Онем же шедшемъ, Юрьи же имъ сказаша, яко стрелцы соуть, инии же молвяху, яко прости людие соуть, пуще и Половець. Юрьи жъ Домаречичь молвяше: „Ратници соуть и добраа воа“. И приехавше, сказаша Мстиславу. Юрьи же все сказа. И рекшимъ молодымъ княземъ: „Мстиславе и другий Мстиславе, не стойте, поидемъ противу имъ!“ Приидоша же вси князи рекоу Днепръ и поидоша на конихъ в поле Половецьское. И оустретоша Татарове полкы Роускиа, стрелци же Роустии победиша ихъ и гнаша в поле далече, секуще ихъ, и взяша скоты ихъ, а стады оутекоша, яко всемъ воемъ наполнися скота. Оттоудоу же идоша по нихъ 8 дний до рекы Калкы. И тоу сретоша сторожеве Татаръстии, и оудариша на Половцы Русстии. Сторожеве же бишяся с полкы Роусскыми, и оубьенъ бысть тоу Иоанъ Дмитреевичь и ина два с нимъ. Татаром же отьехавшемъ и на прочне реце Калце – оусретоша Татарове Половецькие полкы и Роусскые.