Этим именем, которое означает «лоскут», называли смертоносного демона женского пола, злобного и неопрятного, обитавшего в озере Чёрной Форели на острове Скай[119].

Водяной богл из Нижней Шотландии. Вальтер Скотт упоминает его в «Песнях Шотландской Границы». Жил в проточной воде, ручьях и речках, часто появлялся в плаще, увешанном ракушками, которые гремели при каждом его движении. Скотт рассказывает, как однажды поздно ночью два человека, заслышав вдалеке протяжные жалобные крики: «Заблудился! Помогите!» — долго шли на голос по берегу реки Эттрик. И только на заре они поняли, кто их звал: из ручья выпрыгнул Худое пальтишко и поскакал прочь по склону холма, надрываясь от смеха. Худое пальтишко, как браг и хедли коу, больше всего любит дразнить, обманывать и изумлять людей, не причиняя им настоящего вреда, а потом, как Робин Добрый Малый, громко хохочет над собственными шутками.

Собирательный персонаж, которого причисляют к фо-а. Иногда ей присущи черты и повадки, характерные для Кальях Варе, иной раз она принимает облик животного, обычно козы, но чаще всего её описывают как полукозу-полуженщину. Сродни водяным духам, в обличье фо-а смертельно опасна. Однако больше напоминает банши, так же оплакивает смерть или болезни своих любимцев и даже исполняет иногда работу по дому. Часто говорят, что глайстиг была смертной женщиной, которую феи наделили волшебными способностями. Когда глайстиг принимает обличье доброго духа, она заботится о детях и помогает старикам. Пасёт скот на тех фермах, где чаще всего появляется, за что требует молока в уплату. Урисков часто путают с глайстигами, вероятно из-за того, что они похожи на сатиров[120].

Имя этого духа из племени фо-а переводится как «лохматый». Они живут в реках, озёрах, а иногда и на берегу моря. В Нижней Шотландии пиау-ли получили прозвище Худое пальтишко. В льюисском диалекте гэльского языка словом «пулла» (pwllardh) обозначают дьявола, точно так же как в средневековом английском его называли пэк.

Исследователи причисляют его к фо-а. Этот речной дух водился в озере Глен-Куач в Инвернессшире, отчего водоём и получил своё название. Как и все фо-а, куачак — опасный дух.

Довольно редкое шотландское название одного из крупнейших семейств фо-а. Обитают в пещерах и кроличьих норах. Другие значения этого слова — «змея» или «молния».

Один из самых узнаваемых и простых для описания типов фей. Территория их обитания охватывает всю Нижнюю и Горную Шотландию, острова, а также Северную и Восточную Англию с частичным заходом в центральные графства. Обитатели Уэльса зовут его букой, шотландские горцы — будах, а островитяне с Мэна — Фенодири. В Западной Англии функции брауни нередко выполняют пикси, или пигси, но, хотя они и демонстрируют подчас черты характера, свойственные брауни, это существа совершенно иного типа. В других частях страны лобы и хобы порой ведут себя как брауни.

Наиболее характерные черты облика и поведения демонстрируют брауни Шотландской Границы. Обычно их описывают как малорослых человечков, футов трёх или около того, в потрёпанных коричневых одёжках, со смуглыми лицами и ладонями, нечёсаными волосами, эти существа приходят ночью и доделывают то, что не успели слуги. Брауни заботятся о доме или ферме, на которой живут; они жнут, косят, молотят, пасут скот, следят, чтобы куры неслись в положенном месте, исполняют поручения и в случае необходимости дают полезные советы. Нередко брауни привязывается к одному члену семейства. В ответ брауни ожидает благодарности в виде крынки сливок или парного молока и специально испечённой сдобной лепёшки. Вот как описывается угощение брауни:

Ему, однако, полагаются некоторые лакомства, и главное из них — сдобная лепёшка, которую пекут из совсем ещё тёплой муки, только что с мельницы, обжаривают на углях и смазывают мёдом. Обычно хозяйка печёт несколько лепёшек и складывает там, где брауни непременно их найдёт. До сих пор родители, когда хотят побаловать чем-нибудь ребёнка, приговаривают «А вот сладенький кусочек брауни на носочек»[121].

В приведённом выше отрывке обращает на себя особое внимание тот факт, что хозяйка никогда не предлагала брауни лакомство, а только оставляла его там, где он легко сможет его найти. Любая попытка отплатить или отблагодарить брауни за труды неизменно оканчивалась его уходом из дома; похоже, этот запрет не нарушался ни при каких условиях. Тому существует несколько объяснений. В Беркшире говорили, что брауни приставлен в помощь Адаму и всему его племени, чтобы облегчать тяжесть изгнания, и потому должен работать безвозмездно; другие считали, что брауни слишком свободолюбив и ни в чём не терпит зависимости от человека, будь это еда или плата за труд; третьи, напротив, полагали, будто он обречён служить до тех пор, пока его труд не сочтут достойным оплаты; или, возможно, подарки, которые ему предлагали, были такого низкого качества, что оскорблённый брауни уходил навсегда, как это случилось, например, в Линкольншире, где один домовой ежегодно получал за свои услуги льняную рубашку, пока хозяином фермы не стал скряга, который подарил ему рубаху из пеньковой дерюги, и домовой ушёл, спев напоследок такую песенку:

Пеньки твоей я не забуду,

Ни жать, ни прясть больше не буду.

В рубашку изо льна одет

Служил тебе я много лет.

Прибыль пусть бежит тебя, горе остаётся,

На эту ферму никогда брауни не вернётся.

С этими словами он исчез навсегда. Традиционная песенка брауни:

Это что у нас, пенька?

Прясть не буду здесь пока! —

процитированная Реджинальдом Скотом ещё в XVI веке, наводит на мысль, что все брауни сталкивались с одинаковыми трудностями. Ясно одно: стоит подарить брауни или хобгоблину, выполняющему его работу, что-нибудь из одежды, как он тут же покинет дом.

Брауни очень обидчив, оскорблённый брауни уходит из дома или превращается в богарта, демонстрируя дурную сторону своей натуры, которая роднит его с хобгоблином. Типичный пример обиженного брауни — брауни Крэншо. В семействе Крэншо в Беркшире жил один трудолюбивый брауни, он жал и молотил зерно каждый год, пока люди не привыкли к этому настолько, что однажды кто-то сказал, что в этом году зерно-де не так хорошо сжато или не так аккуратно заскирдовано, как в прошлом. Брауни, разумеется, всё слышал и в ту же ночь завозился в амбаре, бормоча такие слова: