– Уехать за границу, когда все это кончится, нам, конечно, не разрешат?.. – полуутвердительно сказала Мария Федоровна.

– Вы, например, – я посмотрела в глаза вдовствующей императрице, – при желании сможете вернуться к себе на родину, в Данию. Вы там родились, и мы уверены в том, что вы никогда не позволите себе стать орудием в чужих интригах. Что же касается всех остальных, то их будущее возможно только в том случае, если они навсегда останутся в России. Увы, но мы не имеем права давать в руки иностранным державам инструмент для разжигания в России гражданской войны, и наш гуманизм тоже имеет пределы. Особенно это касается ваших сыновей и их детей. Могу обещать, что вашим внукам и внучкам будут открыты все дороги, разумеется, в меру их талантов и способностей. А эти таланты у них есть – вы уж поверьте мне, я немало в жизни повидала. Так что пусть выбирают специальность по душе и поступают в университет, поскольку наша революция сняла в отношении женщин все старые запреты, и теперь возможность получения высшего образования не зависит ни от пола, ни от национальности, ни от вероисповедания.

– Хорошо, Нина Викторовна, мы подумаем об этом, – кивнула вдовствующая императрица и тут же сменила тему.

– Девочек надо выдавать замуж, – задумчиво произнесла она, бросив косой взгляд на свою невестку. – Но кто возьмет их с таким наследством? Про гемофилию в нашей семье не слышал только глухой, да и тот сумел прочесть об этом в газетах. Скажите, ваши врачи могут определить, кто из моих внучек заражен этой болезнью, а кто нет?

– Вот так сразу, маловероятно, – я покачала головой, – для этого нужно оборудование крупного медицинского института нашего времени. Но могу сказать про наших русских мужчин – если кого-то из ваших внучек они полюбят, то возьмут их замуж, не обращая внимания ни на какие наследственные заболевания, фамилию и прочие «отягчающие обстоятельства». Главное только, чтобы любовь была настоящей. Ваши внучки – очень милые девочки, и для каждой в России найдется свой принц. Им надо только быть среди людей, не замыкаться в своей скорлупе и уметь отличать хороших людей от повес и интриганов. Впрочем, это должно прийти к ним с возрастом.

– Я поговорю с девочками, и пусть они решают сами, – задумчиво произнесла Мария Федоровна. – А пока я хочу поблагодарить вас за то, что вы нас навестили, внеся хоть какое-то разнообразие в нашу серую скучную жизнь политических затворников. Всего вам доброго.

– И вам того же, – ответила я. – Врастайте поскорее в новую жизнь. Ей-богу, так будет лучше для всех.

10 марта 1918 года. Османская империя, Стамбул. Юзбаши Гасан-бей

Два месяца назад я пришел к уважаемому Мехмед Ферид-паше и поведал ему о той страшной опасности, которая грозит Османской империи. О том, что может приключиться с государством, история которого насчитывала не одну сотню лет, рассказал мне в Крыму удивительный человек, бинбаши Мехмед-бей, русский турок, хаджи, и один из командиров Красной гвардии, которая железной рукой навела порядок на юге России и в Закавказье.

Перед моим отъездом в Стамбул Мехмед-бей передал мне один документ. Это был проект мирного договора, а по факту условия капитуляции, которые собирались предъявить Османской империи союзники по Антанте. Прибыв в Стамбул, я ознакомил с этой бумагой Мехмед Ферид-пашу. Тот прочел его, ужаснулся и немедленно вместе со мной отправился к Мехмед Вахидеддину – брату падишаха.

Учитывая, что султан Мехмед V был тяжко болен и давно уже не принимал участия в государственных делах, а все окружающие со дня на день ждали, когда душа падишаха отправится к Аллаху, Мехмед Вахидеддин был своего рода регентом при своем брате. Но фактически правил империей триумвират младотурок: Энвер-паша, Талаат-паша и Джемаль-паша. Эти люди мечтали о создании «Великого Турана», вся власть в котором будет принадлежать им. Даже сейчас, когда турецкие войска терпели поражение за поражением, а народ был доведен до полной нищеты и отчаяния, эти безумцы мечтали о новых завоеваниях и о новых победах. Поистине эта троица стала проклятием государства османов.

Но в их руках была реальная сила – армия и тайная полиция. Поэтому открытое выступление против Энвер-паши и его соратников изначально было обречено на поражение. Можно, конечно, как это произошло год назад в России, довести армию и народ до революции и, воспользовавшись всеобщим возмущением, захватить власть, свергнув правительство младотурок. Но только этот вариант требовал определенного времени на подготовку, а его уже не было. К тому же фронт, который с грехом пополам еще держала турецкая армия, в случае революции мог рухнуть, и всю территорию империи тут же оккупировали бы войска Антанты.

Следовательно… Следовательно, напрашивался другой вариант захвата власти – верхушечный заговор. Примерно такой, какой совершили в январе 1913 года сами младотурки. Тогда Энвер-паша собственноручно застрелил военного министра Назим-пашу, и младотурки свергли правительство Кямиль-паши.

После совещания в доме Мехмеда Вахидеддина началась подготовка к заговору против младотурок. Одним из его организаторов стал Мехмед Ферид-паша, у которого было много влиятельных друзей и сторонников среди высокопоставленных чиновников и просто состоятельных людей.

По мере сил и возможностей в нем участвовал и я. Хотя моя скромная особа и имела сравнительно малый чин в военной разведке, у меня, как у бывшего фронтовика, нашлось немало хороших знакомых среди военных. Из бесед с ними я понял, что наша армия смертельно устала от затянувшейся войны. Дезертирство в частях приняло массовый характер. Аскеры и резервисты-редифы оставались в окопах лишь под угрозой смерти. Так долго продолжаться не могло. Достаточно было армии потерпеть очередное поражение, и…

Я с содроганием вспомнил дисциплинированные и прекрасно вооруженные части Красной гвардии, которые мне довелось увидеть в Крыму. До меня через моих коллег из военной разведки дошли слухи о том, что наши лазутчики обнаружили в Карсе знаменитого полковника Бережного, чье имя связывают с разгромом немцев под Ригой, и русского военного министра Фрунзе. При них находился прекрасно вооруженный и дисциплинированный корпус Красной гвардии. Не так давно он железной рукой раздавил объявившую о своей независимости от большевистской России Закавказскую республику, и вот теперь корпус оказался на Кавказском фронте.

Из всего этого можно было сделать лишь один вывод – скоро на наши войска обрушится удар сокрушительной силы. И они вряд ли его выдержат. Немецкой поддержки уже не будет – бывшие наши союзники вышли из войны с Россией и теперь стали лучшими друзьями русских, а Австро-Венгрия при помощи немцев сейчас с увлечением доколачивает старого противника – Италию.

В общем, куда не кинь – всюду клин. Надо было срочно свергать власть младотурок, пока еще существует шанс на заключение мира и тем самым спасения страны от грядущей катастрофы. Промедление было смерти подобно.

Я воевал и видел смерть. Умереть мне лично было не страшно. В конце концов, все мы лишь случайные странники на этой земле, и рано или поздно Аллах призовет нас к себе. Но мне было страшно за свою державу, которая из-за ослиного упрямства кровавого маньяка Энвер-паши может быть ввергнута в пучину бедствий.