litbaza книги онлайнДетективыВсе оттенки тьмы - Питер Робинсон

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 36 37 38 39 40 41 42 43 44 ... 106
Перейти на страницу:

— Да, — кивнул Бэнкс.

— Ты никогда не обращал внимания, какими выражениями пользуется Яго?

— Ну, он очень груб, как и подобает солдату К тому же еще и расист — он там говорит что-то про черного барана, который кроет белую овцу, изображая чудище с двумя спинами. Кстати, об этом…

— Прекрати. — София сбросила его ладонь со своей ноги. — Замечал, какие он подбирает яркие, экспрессивные выражения? Насильственно внедряет в воображение собеседника нужные ему картинки. Помнишь, он описывает, как Дездемону дрючит берберийский жеребец? Только представь, какие образы возникли в мозгу ее отца, как невыносимы были для него подобные подробности!

— Таков уж Яго, — ответил Бэнкс. — Подбрасывает зернышко, и со временем оно прорастает. — Бэнкс опять вспомнил, как София сказала «Да, мне это говорили» и какие образы породили эти слова в его собственном мозгу.

— Точно. А зачем он это делает?

— Затем, что чувствует себя ущемленным и считает, будто Отелло спал с его женой.

— Весь его яд идет изнутри, от неудовлетворенных амбиций, от обид, от злости мужа-рогоносца, верно?

— Да. Вот только яд свой он выплескивает на окружающих.

— Каким образом?

— В основном вербально.

— Вот именно!

— Я понимаю, что ты имеешь в виду, но не очень ясно, к чему ты ведешь, — заметил Бэнкс.

— Да к тому же, о чем мы говорили. Эта пьеса о силе слов, об образах, которые эти слова вызывают, о том, как они могут свести человека с ума. Дальше по ходу пьесы Яго делает с Отелло то же самое, что он проделал и с отцом Дездемоны. Он рисует ему невыносимую картину: Дездемона в объятиях другого. Он не подкидывает ему мысль об этом, нет. Он яркими красками рисует, как Кассио трахает Дездемону. А если вдуматься, были ли у Отелло вообще реальные доказательства ее неверности?

— Платок, — вспомнил Бэнкс. — Но и тот подкинули, так что не считается — сфабрикованная улика. Если помнишь, у Верди такой ход частенько встречается. Да и в «Тоске» Скарпио проделал то же самое.

София наградила его взглядом, ясно говорящим о том, что Верди и Пуччини в данный момент ее не интересуют.

— Ну а помимо этого проклятого платка?

— Яго сказал Отелло, что Кассио говорил во сне о Дездемоне. И не только говорил, — улыбнулся Бэнкс.

— Ну да, якобы бросился целовать Яго, закинул на него ногу, думая, что рядом с ним Дездемона. А ведь к тому времени Отелло и так уже почти помешался от ревности. Яго же подогревал его ревность, пока тот не выдержал. Убил ее в конце концов, бедняжку Дездемону.

— Положим, Отелло и сам хороший враль, вешал Дездемоне на уши лапшу, плел сказки об экзотических землях, о битвах со страшными чудовищами. Он и сам вкладывал ей в голову разные картинки: и каннибалов, и уродцев с головами ниже плеч. Настоящая душа общества этот Отелло.

— И это ведь сработало? — рассмеялась София. — Дездемона слушала его, затаив дыхание. Ты прав: он и впрямь использовал те же методы, что и Яго. Видимо, не самый худший способ завладеть вниманием девушки. Просто действует по-разному Словами легко задурить голову или разжечь чувства, в данном случае — ревность. Наверное, Отелло был по натуре собственником и к женщинам относился так же, как к вещам. В общем, на мой взгляд, эта пьеса в первую очередь о могуществе слов и о том, как влияет на нас живое воображение.

— И хорошо и плохо, — добавил Бэнкс.

— Да, это уж точно.

— Ну, зато Отелло затащил-таки ее в койку, — подвел итог Бэнкс.

Заиграла последняя песня альбома «Мэззи Стар» — тягучая, завораживающе медленная. Бэнкс допил шелковистый нежный амароне.

— А потом, — пробормотал он вроде бы самому себе, — Яго своими речами подбил Отелло убить Дездемону и покончить с собой.

— Да. Ты чего, Алан?

— Да так. — Он опустил бокал. — Просто мелькнула одна мысль, — Бэнкс придвинулся поближе, — но потом ее сменила другая, куда более привлекательная. Хочешь, расскажу, как однажды я раскрыл одно совершенно жуткое убийство?

— Умеешь ты настроить девушку на романтический лад, — пролепетала София, обнимая Бэнкса.

Воскресное утро выдалось на редкость ясным и солнечным. Сияло ярко-голубое небо, поблескивала зеленая травка. Словом, идеальный весенний денек. После раннего завтрака Бэнкс с Софией сели в «порше» и поехали в Рит. Оставив машину у парка, они двинулись в сторону старой школы, мимо местного паба и пекарни, к Скелгейту. Там они, отворив калитку в каменной стене, прошли на вересковую пустошь. Бэнкс и София гуляли по долине, а над ними возвышался Калверский холм. В небе, забавно курлыкая, парили кроншнепы. То и дело в траве мелькали серые кролики, с торфяников взлетали целые семейства куропаток. Дважды Бэнкс с Софией подходили слишком близко к гнезду чибисов, и птицы, бросившись защищать свою территорию, в панике со стрекотом взмывали вверх, шумно хлопая крыльями.

С другой стороны долины на зеленых склонах холмов извивались светло-серые каменные ограды. С высоты контуры оград напоминали гигантские бидоны или чашки. Местами на тропинке виднелись лужи, но под солнечными лучами земля быстро высыхала.

Сделав крутой поворот, Бэнкс и София, держась за руки, спустились с холма и прошли мимо деревушки Хилоу, с ее желтыми коттеджами и крошечными аккуратными садиками, полными красных, золотистых, фиолетовых и голубых цветов и лениво жужжащих пчел. Затем Бэнкс и София вернулись обратно к реке. Пройдя под сводом ольховых деревьев, они перешли маленький разводной мост и вновь побрели вдоль реки по старой «похоронной» дороге в сторону Гринтона.

До самой церкви Святого Андрея им не встретилось ни души. Лишь на кладбище они заметили женщину в красном платье в горошек и белой шляпке, которая украшала могилу цветами.

Бэнкса вдруг охватило жуткое предчувствие. Будто на них надвигается какая-то страшная беда, что после сегодняшнего дня их ждут одни несчастья и нужно немедленно вернуться в Рит и начать эту прогулку заново, чтобы сполна насладиться каждым моментом, каждой секундой, вобрать в себя красоту и безмятежность окружающего мира, защититься от грядущих горестей. Возможно, в будущем ему не раз вспомнится это утро, подумал Бэнкс. «Обломками сими подпер я руины свои». Кажется, это писал Элиот. Надо бы спросить у Софии, она наверняка знает.

Странное ощущение прошло, и они, перейдя дорогу, подошли к пабу «Мост».

Родители Софии уже ждали их. Они выбрали столик у окна и уселись на удобной, обитой тканью скамейке, а Бэнкс с Софией устроились напротив, на стульях с подушками. Сквозь низкое эркерное окно виднелась низенькая нормандская церковь Святого Андрея с квадратной башенкой и входом под небольшим арочным навесом. Из кладбищенских ворот вышла та самая женщина в шляпке. Бэнксу вдруг вспомнилось, что именно здесь заканчивается «похоронная» дорога. До того как в 1580 году в Мукере построили церковь, местное кладбище было единственным местом погребения на севере Свейлдейла. В те времена родственники погибших из Мукера и Келда частенько доставляли тела своих усопших в больших корзинах по «похоронной» дороге к Гринтону. По пути туда встречались мосты с плоскими валунами, на которые можно было опустить гроб, да и самим присесть, чтобы перекусить и выпить эля. Учитывая, сколько их тут, валунов, легко представить, что многие завершали это скорбное путешествие не в лучшем виде и добирались до Гринтона под хорошим градусом. Наверняка и бурные воды реки не единожды уносили с собой мертвецов, оброненных нетрезвыми курьерами. Бэнкс когда-то слышал о нашумевшем романе, где герои тоже путешествуют с гробом, но напрочь забыл, как он назывался. Наверное, София знает, привычно подумал Бэнкс и сразу ее спросил. Она и впрямь сразу назвала книжку: «Когда я умирала» Фолкнера. Бэнкс пообещал себе когда-нибудь ее прочесть. София и про ту фразу Элиота знала. Оказалось, это цитата из «Бесплодной земли». В университете она писала по этой поэме курсовую.

1 ... 36 37 38 39 40 41 42 43 44 ... 106
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?