Топ-топ-топ-топ…

Шевельнулась штора, на фоне окна нарисовался черный силуэт. Пока Смиля боролась с внезапной вялостью, силуэт исчез, оставив после себя знакомый столбик уличного фонаря с желтушным светом, пробивающимся сквозь темную ткань.

Смиля тяжело оперлась о кровать. Мрак-то какой. Надо же, как ее долбануло вчера – жутики стали видеться.

Утром от тяжелого сна остался серый комочек тревоги, забравшийся в груди и основательно там закопавшийся. Волнение шуровало под сердцем, удобней там устраивалось. Так щенок долго не может успокоиться, все носится и носится кругами, дерет когтями коврик, ворчит, роняет слюну. Но вот затихает.

Смиля настолько погрузилась в саму себя и в попытки разобраться со сном, что чуть не подпрыгнула, когда дал о себе знать оглушительный звонок в дверь.

Вдруг поняла (кто подсказал?): нельзя открывать! Кто бы там ни стоял!

Остановить маму не успела. Спрыгнула с кровати и как раз добежала до коридора, чтобы встретить Эрика. В черных брюках, в черной рубашке, с темными, чуть вьющимися волосами, весь словно собирающийся и разбирающийся на ходу. Ему бы еще черные глаза… Но нет, они были серыми.

– Доброе утро! – Эрик был сама галантность. – Можно поговорить со Смиляной?

Мама растеряна. Еще бы! К ним до недавних пор не захаживали такие парни. Извини, мамочка, все когда-то начинается.

– Да вот она и сама, – пробормотала мама, а Эрик уже шел на Смилю, как неизбежность.

– У тебя тоже боязнь телефонов началась? – зло прошипел он, и Смилина любовь к нему тут же улетучилась.

– А чего?

– Ничего! – Смилю впихнули в комнату и захлопнули двери. Щенок в груди подпрыгнул и вонзил когти в коврик.

– Что случилось-то? – Смиля отступала до окна, уперлась в подоконник и замерла.

– Какого ты мне это подсунула?

Эрик бросил к ее ногам что-то мелкое. Сразу и не разглядишь. Смиля вдруг испугалась, что это мелкое вполне может взорваться. Но оно всего лишь тонко зазвенело, запрыгало. Смиля испуганно схватилась за левую руку. Колечко! Мама подарила. С маленьким фианитиком, все еще думали, что это бриллиант! Его нет.

«Мышка, мышка, поиграй и назад отдай!» – машинально произнесла она детскую считалочку. А потом стала вглядываться в пол, встав на цыпочки, чтобы не затоптать.

– Где ты это нашел? – прошептала. Колечка нигде не было. Показалось? Она его все-таки потеряла.

– В кармане! Где еще?

Вот оно! Смиля рухнула на колени, накрыла серебряный ободок ладошками.

– Зачем ты мне его подсунула?

Спросил хлестко, точно нашел в кармане не обыкновенное колечко, а как минимум дохлую мышь.

– Я не совала тебе ничего!

Колечко было холодное, как будто полгода пролежало в ледяной речке. Зато пальцу сразу стало тепло и уютно – и как она не заметила пропажи? И вот уже все обиды забыты. Смиля прижалась к Эрику.

– Спасибо, что нашел!

– Да иди ты! – Эрик оттолкнул ее, зашагал по комнате. – Я уж подумал, чертовщина какая-то. Не успела эта тетка про любовь наговорить – и вот оно – кольцо в кармане. Когда ты успела мне его сунуть?

– Я его потеряла! Там, в Доме! Когда Матвей стол опрокинул. Или на улице. А ты нашел!

– Ага, и заработал провалы в памяти, – огрызнулся Эрик. Он стоял, ссутулившись, сунув руки в карманы. Сам уже не понимая, на что злится. Ведь Смиля так натурально удивлена. Так искренне говорит… – Ты чего на звонки не отвечаешь?

Это был неприятный вопрос. Смиля потупилась. Сейчас, когда Эрик принес ей любимое колечко, говорить правду было особенно трудно. Она видела, что он звонит. Видела и не подходила. Потому что…

– Я не буду больше ходить в Дом. И вообще больше не стану играть во все эти привидения. Доигрались, нам уже непонятно что видится.

– А что нам видится? – напрягся Эрик, оглядываясь. Снова стало тревожно. Да что же это происходит?

– Я вообще-то про Лауму, – осторожно произнесла Смиля. – Она и правда ведьма? Зачем она появилась? Сначала мы пугали, теперь нас пугают?

– Я бы задал вопрос – почему именно сейчас?

– Почему? – машинально переспросила Смиля.

– Не знаю. Это надо у Скелета спрашивать. Он у нас умный. Или у Ворона, он может найти любую информацию. Кажется, так нас разделили?

– Иди и спроси. – Смиля впервые подумала, что все, происходящее вокруг, какое-то ненормальное. Зачем к ней пришел Эрик, когда мог спокойно прислать Геру, а обо всем поговорить с Матвеем? – Я тут при чем? Я вообще сейчас к Вере пойду, скажу, что она была права. Вы все трое идиоты, что торчали в этом Доме.

– Я не могу спросить у них. Мы больше не разговариваем. Когда ты убежала, мы поссорились.

«Колечко, колечко, выйди на крылечко».

Откуда это? И почему Смиля это вспомнила?

– И где теперь все? – поинтересовалась она. Как все забавно складывается. В один день – новые обитатели, явление ведьмы, ссора. Не много ли для простого дня? И что тогда ждать от дня сегодняшнего?

– Ворон, убежденный, что он самый умный и фартовый, вероятно, следит за Домом. Ему кажется, что в Доме есть клад. Он собирается его найти.

– И вы ему позволили?

Эрик опустился на кровать, как-то сразу ссутулившись, точно устал от всего.

– А Матвей? – прошептала Смиля.

– Матвей прошерстил всю восточнобалтийскую мифологию и собирается предупреждать Томиловых о грядущей опасности, чтобы они ничего с Домом не делали. От вновь въехавших Дом неизменно берет по одной жертве. Этого можно избежать.

– Мы их предупредили, – Смиля устроилась рядом. – Что можно сделать, если они уже деньги заплатили? Прийти и сказать: «Извините, вы должны попрощаться со своими миллионами»?

– Зачем им нужны будут эти миллионы на том свете?

Эрик беспомощно посмотрел на Смилю. Взгляд его замер. Зрачок превратился в булавочную головку. Он так пристально смотрел, что Смиля подумала – сейчас поцелует. Именно так смотрят на своих избранниц киношные красавцы. Она даже успела немного побороться со своей совестью, потому как поцеловаться с Эриком очень хотелось, но делать это без любви не стоило. К тому же он вроде как с ее подружкой Верой, и вставать на пути их счастья тоже вроде как нехорошо. И вот этот вопрос между хочется и не стоит… что выбрать… А что будет потом… Позовет ли на свидание…

Целовать он не стал. Наоборот, откинулся назад, нахмурился.

– Ты ничего не слышишь? Вроде ходит кто-то.

Эрик съежился, поджал ноги. Взгляд уперся в темноту под столом.

– Мама, наверное.

Теперь и Смиле показалось, что кто-то ходит. Быстрый, еле слышный топоток, как будто тяжелый мячик пропрыгал в угол комнаты и там затих.