Злабориб наконец подошел к подножию трона, остановился и склонил голову в подобии поклона. Он не посмел спросить у матери, почему ради такого торжественного случая она тоже не оделась в традиционные одежды. Если ее подданные и ожидали увидеть обнаженный августейший бюст, то их ждало разочарование. Ее синяя сорочка была самой что ни на есть джоалийской. Мать была маленькая и хрупкая, редкие седые волосы прятались под тяжелой короной. Ее лицо покрывал еще более толстый слой краски, чем у него, правда, только телесного и красного цветов, дабы скрыть болезненные морщины и желтизну кожи.

Эмшенн умирала. Это понимали все, даже она сама, но никто не осмеливался произнести это вслух. Ей оставалось в лучшем случае несколько месяцев, но болезнь, глодавшая ее тело, никак не отразилась на ее воле. Она оставалась королевой, она продолжала править Нагией так же безжалостно, как правила ею уже тридцать лет.

Как только могла такая миниатюрная женщина произвести его на свет? Он был раза в полтора выше ее. Правда, в эту минуту она смотрела на него с трона сверху вниз, и взгляд ее не предвещал ничего хорошего.

– Ты опоздал! – прошипела она. – Ты что, уже забыл, как военным положено отдавать честь?

Злабориб раздраженно стукнул копьем по щиту, чуть не выронив его при этом. Двое зрителей, стоявших поблизости, поспешно отодвинулась – от греха подальше.

Королева Нагии окинула своего старшего сына взглядом, полным неприкрытого презрения.

– А своему непосредственному воинскому начальнику ты салютовать не собираешься?

Теперь Злабориб почувствовал себя несколько увереннее, если только в этом болоте интриг вообще можно было чувствовать себя уверенно. Он удостоил Каммамена поклона, потом снова повернулся к королеве:

– Вы наш главнокомандующий, матушка. Я только ваш полномочный представитель. Полководец лишь командует войском наших союзников. Разумеется, я целиком полагаюсь на его опыт и авторитет, но по договору мы равны. Мы вместе выступаем против общего врага.

Пожилой воин удивленно поднял седую бровь.

Со внезапным предчувствием беды Злабориб огляделся по сторонам. Большинство присутствующих тщетно пытались скрыть усмешку. Только не Тарион. Его ухмылки не скрывал даже шлем. Он знал что-то, чего не знал Злабориб. Может, Имма тоже знала это? Может, знали все, кроме него одного?

– Ах, да… – Королева оглянулась на ближних к ней придворных. – У кого текст речи моего сына?

Злабориб почувствовал, что его охватывает злость, – это ощущение ему было незнакомо, и оно ему не понравилось. Когда он выходил из себя, голос его обыкновенно срывался; ему хотелось топнуть ногой.

– Я знаю свою речь, мама!

– Мы решили сделать небольшое дополнение к церемонии.

– Но она же должна быть традиционной!

Эмшенн тяжело вздохнула, но нехороший огонек в ее глазах выдавал – она забавляется.

– Монархия не традиционна. Во все времена военачальники избирались, а не назначались на эту должность. Ты наш наследник. Мы пришли к заключению, что твоя жизнь слишком драгоценна, Злабориб, дорогой. Мы решили, что не можем позволить тебе рисковать собой. Конечно же, никто не ставит под сомнение твою смелость. Мы понимаем, что ты будешь жалеть об этом, но и наши джоалийские союзники согласны – так ведь. Полководец? Поэтому тебе придется остаться здесь, в Наге, сын мой. С нами.

Первой его реакцией было чувство огромного облегчения. Полевые шатры, грубая пища и сон на голой земле мало прельщали его. Пуховые перины и серебряные ложки приходились ему более по вкусу. Потом он вспомнил загадочную ухмылку Тариона и понял, что все не так просто.

– Но… – начал он.

– Никаких возражений! Да где же эта окаянная речь? Ах, вот… Отдайте ему!

Гражинд Советник протянул Злаборибу лист бумаги. Поскольку в одной руке тот держал щит, а в другой – копье, брать ее он не стал.

– Скажите мне!

На толстом слое воска, покрывавшего лицо матери, появились едва заметные трещинки, словно наружу пыталась прорваться улыбка.

– По завершении ритуала принесения присяги, когда все воины поклянутся повиноваться тебе, Военачальник, ты объявишь им, что не в состоянии вести их лично, и передаешь руководство Каммамену Полководцу.

– Что? – взвизгнул Злабориб. – Они поклянутся умереть за меня, а я заявлю им, что останусь дома?

– Такова печальная необходимость, сын мой.

– Но я не могу так поступить! Никто не смог бы так поступить!

В глазах его матери вспыхнуло удовлетворение.

– Ты отказываешься выполнять прямой приказ твоего монарха. Военачальник?

Это было серьезное обвинение.

– Нет, – простонал Злабориб. – Конечно, нет! Но…

– Никаких «но»! – твердо заявила Эмшенн, искоса поглядывая на Каммамена в ожидании его реакции.

Варвары ни за что не стерпят этого!

Тарион ухмылялся от уха до уха.

Двумя ужасными часами позже Злабориб стоял у алтаря, на две ступени выше пола; голова его находилась почти на одном уровне со стопами богини. Жар, исходивший от стены за его спиной, причинял ему боль.

Астина – Дева – была одной из Пяти, Пентатеона. Ее храм в Джоале считался одним из чудес Вейлов.

В ипостаси Ольфаан, покровительницы воинов и верховного божества Нагвейла, ей приходилось обходиться значительно более скромной обителью. Джоалийское влияние, преобразившее столицу вассального вейла, встретило сопротивление, пытаясь заменить старое святилище чем-то более красивым и величественным. Дед Злабориба заложил на городской окраине фундамент большого храмового комплекса. Жрицы категорически отказались освящать его, в то время как строители не брали в руки инструмент, поклявшись лучше умереть, чем нанести святой Ольфаан подобное оскорбление. Поэтому старый храм остался почти без изменений. Царица Эмшенн пристроила к нему грандиозный портик, но этим все и ограничилось.

Посетители, особенно важные джоалийские гости, всегда приходили в изумление при виде его. Они заявляли, что дыра в земле – это не настоящий храм, и, разумеется, были правы. К тому же это была даже не дыра – так, полукруглое углубление в утесе. Полом служила галечная насыпь, которую часто заливало в дождливый сезон. Образ богини был высечен на вертикальной каменной стене в незапамятную эпоху. В пасмурные дни его трудно было разглядеть, однако, когда светило солнце – то есть почти всегда, – ее силуэт вырисовывался на стене довольно четко. Нагианцы любили хвастаться тем, что их богиня – самая большая в мире, а акустика в храме – идеальная. Но на деле это все равно оставалось дырой в земле, а в такие жаркие дни превращалось в грандиозных размеров духовку.

Перед Злаборибом в относительном порядке стояли юные воины Нагленда, собранные со всего вейла, с тем чтобы по заведенному с древности обычаю принести присягу. Между ними стояло довольно много джоалийских солдат, разбивших лагерь на север от столицы. Официально их собрали здесь, чтобы засвидетельствовать почтение богине и союзникам. Неофициально – приглядеть за тем, чтобы все шло как положено, и то, как они разделили нагианцев на небольшие группы, лишний раз доказывало это.