Мама Алексис, человек честный и правильный, сказала, что она слишком раздражена, чтобы спокойно объявить обо всем дочери. Тогда я позвал девочку к телефону и все объяснил сам.

Почти всегда ребенок соглашается приехать в клинику, если ему говорят, что заниматься с психологом не обязательно. Я сказал Алексис так: «Мы хотим сегодня поговорить с твоей мамой, но я обещаю, что тебе не обязательно встречаться с психологом. Ты можешь подождать маму в приемной, почитать или поиграть во что-нибудь и не должна идти в кабинет». Любой родитель, который это прочитает, может задаться вопросом: «Разве я не усугублю ситуацию, если скажу ей, что к психологу идти не обязательно?» или: «Если я так сделаю, то ребенок будет отныне диктовать свои условия» и даже: «Родитель должен всегда демонстрировать свою власть».

Такие рассуждения обычно основаны на неверных и просто плохих советах. Родители считают, что должны выиграть все битвы, если не хотят проиграть войну. Это не так. И вообще, когда речь идет о воспитании детей, аналогия с войной неуместна: «победа» может очень дорого обойтись. Выиграв одну «битву», вы можете испортить отношения с ребенком, а значит, проиграете всю «войну». Противостояние в конце концов приведет к тому, что ребенок вообще не будет вас слушать и не захочет иметь с вами ничего общего. (Если это ваш путь, на нем вас ожидает множество столкновений с волей ребенка.)

Вы не должны выигрывать каждую битву. Вы должны идти рядом с ребенком, а не на него. Учитывать желания ребенка, но продолжать работать над поведением, которое вы хотели бы увидеть. Если хотите: проиграть битву, чтобы выиграть войну.

Другое возражение: «А если ребенок не знаком с последовательностью шагов? Можно спровоцировать его на третий шаг, но он не будет знать, как сделать четвертый, и не достигнет 10-го». Это не такая большая проблема, как может показаться. Результат стимуляции будет лучше, если ребенок знает, что вы от него хотите; но и в противном случае она не будет бесполезной: подсказки следуют из самой ситуации, от окружающих, и они являются предопределяющими условиями для демонстрации желательного поведения. Допустим, Алексис отказывается прийти на самое первое занятие с психологом. Она еще не знает, что это такое, но ощущает общую атмосферу клиники: дети улыбаются, люди покидают приемную в сопровождении доброжелательных консультантов. Когда Алексис надоест сидеть в приемной, она захочет узнать, что же такое «занятия с психологом», т. е. 10-й шаг нашей последовательности. Более того, она захочет принять участие в заинтересовавших ее занятиях.

Итак, Алексис с мамой вошли в приемную. Они подошли к окну регистрации, и мама сказала: «Мне нужно встретиться с доктором Сьюзен». Алексис присела в кресло и стала играть с одной из игрушек, разбросанных по полу другими юными посетителями клиники. Сьюзен вышла в приемную, поприветствовала их и добавила: «Алексис, не могла бы ты посидеть здесь, пока я поговорю с твоей мамой?» Они ушли в кабинет. Стимулированная последовательность поведения разворачивалась по расписанию: Алексис попала в клинику, и была высока вероятность того, что она будет заниматься с психологом. Если бы Алексис осталась дома и уселась перед телевизором, вероятность занятия была бы нулевая.

Через некоторое время Сьюзен выглянула в приемную и сказала: «Алексис, мы договаривались, что сегодня занятия не будет, но… – тихо спросила Сьюзен, – может, ты зайдешь в кабинет и мы немного поговорим?» Она могла бы вместо этого сказать: «Почему бы тебе не заглянуть ко мне?» или что-то подобное. Главное, что ее интонации отличались от родительских, без намека на принуждение, без всех этих «тебе бы лучше…». Сьюзен предоставила Алексис выбор, а это само по себе предопределяющее условие для согласия.

По опыту мы знали, что Алексис, которую освободили от необходимости сохранить лицо (благодаря предопределяющему условию), скорее всего пожмет плечами: «Ну, ладно». И отправится за психологом в кабинет. Далее последует обычное занятие или, если психолог сочтет нужным, несколько сокращенное занятие. Ни Сьюзен, ни мама Алексис не должны даже упоминать ее отказ ехать в клинику: «Видишь, это не так плохо. Почему ты не хотела ехать? Что с тобой случилось?» Подобные комментарии запускают целую последовательность оппозиционного поведения, которое мы так старались заменить правильными действиями.

Ну, а если Алексис – одна из немногих, кто говорит: «Нет, не пойду»? В этом случае психолог с улыбкой говорит: «Как хочешь» и возвращается к себе в кабинет. Никаких уговоров: «Ты уверена? Ну же, не упрямься, это ненадолго». Через 2–3 минуты Сьюзен еще раз, последний, выглядывает из двери кабинета и весело спрашивает: «Ты бы не хотела зайти?» Если ребенок соглашается, начинается занятие; если нет, психолог говорит (с улыбкой, доброжелательно): «Что ж, увидимся в следующий раз» и уходит. (Я не считал, но думаю, соотношение будет примерно таким: в 75 % случаев ребенок сразу согласится пройти в кабинет; еще 10 % ответят на второе приглашение, и для 15 % детей этот подход не сработает.) Мы специально учили родителей прекращать уговоры после второго «нет». Возвращаясь к аналогии (совершенно некорректной!) с военными действиями, здесь важнее правильно провести сражение, чем выиграть его. Пусть на этой неделе Алексис настоит на своем – и вы должны сдержать обещание и не принуждать ее к этому занятию – это прекрасное вложение в будущие сеансы. Она гораздо вероятнее согласится дальше заниматься с психологом. Но занятия будут бесполезны, если вы насильно потащите девочку в клинику.

Что произойдет в следующий раз? Этот вопрос всегда беспокоит родителей. Наш опыт говорит о том, что ничего особенного. Обычно занятия с психологом возобновляются. Не помню случаев, когда бы нам пришлось дважды применить стимулирование поведения к одному и тому же ребенку.

Вот более простой пример. Вы хотите, чтобы ребенок помог вам убраться во дворе. Там полно листьев, палок и даже мусора. Это не такое сложное дело, которое требует организации программы воспитания. Вы не хотите тратить силы на уговоры, но совместная работа была бы хорошим поводом провести время вместе с ребенком.

За пару дней до уборки вы говорите ребенку примерно так: «Я хотел бы, чтобы ты помог мне убраться во дворе в воскресенье». Если ребенок соглашается, вопрос закрыт. Если же он начинает ныть и пытается отвертеться, примените стимулирование, сказав: «Я хочу всего лишь, чтобы ты помог мне пару минут. Потом можешь заниматься своими делами. Мне нужна твоя помощь только в начале». Обычно ребенок соглашается. Он думает: «Подумаешь, две минуты. Лучше согласиться». Если же и в этом случае ребенок не соглашается, спросите его еще раз, утром в воскресенье (как психолог спросил Алексис второй раз).

Согласившись помочь в течение двух минут, ребенок попадет в последовательность, которая ведет к желательному поведению – совместной уборке двора. В самом начале напомните ребенку, что через две минуты он может быть свободен. Это прекрасное предопределяющее условие для остальной последовательности желательных действий. Когда две минуты истекут, скажите ребенку примерно так: «Ну вот, ты теперь свободен. Ты мне действительно помог. Было бы здорово, если б ты и дальше помогал, но это твой выбор». Таким образом, вы сдерживаете обещание не принуждать его к уборке двора. Эти предопределяющие условия и факт, что ребенок уже вовлечен в последовательность, которая ведет к желательному поведению, делают наиболее вероятным его согласие на дальнейшую помощь. Если нет, помните, что это инвестиция в будущее. Способ изложения просьбы, то, что вы сдержали слово и не ворчали, и не обесценили похвалу критикой, – все это приведет к тому, что в следующий раз ребенок скорее всего согласится вам помочь. Считайте это победой, и достаточно обсуждений.