Кроме того, ребенок может начать задавать вопросы, связанные с родительскими объяснениями: «А со всеми ли нужно здороваться? А если у меня нет настроения, все равно ли я должен улыбаться? А если девчонки первые меня задирают и делают мне больно – я что, должен все это молча терпеть? А вот мне очень сильно не нравится эта тетя-воспитатель, она злая и нас (детей) не любит, я все равно должен ей улыбаться и ее слушаться?», и прочее и прочее…

Часто ли сами родители знают ответы на все эти вопросы?

У ребенка более пытливый, сообразительный и еще чистый взгляд на окружающий мир, чем у уже зашоренных и окостеневших взрослых. Многие родители не собираются вновь включать свою голову и начинать думать, размышлять о разных особенностях жизни. У многих родителей уже есть своя картина «правильной» жизни, и подвергать ее сомнению путем пытливых детских вопросов они не хотят.

Почему так? Кто-то говорит, что «времени нет». Кому-то – лень. Бывает, просто-напросто не знаем, что ответить ребенку на его по-настоящему точный вопрос. А кто-то боится пересматривать свои взгляды, потому что в них жива программа их родителей: «живи как все и не высовывайся», и эту программу они пристраивают своему ребенку. Кто-то боится за ребенка: если он вздумает жить по-своему, он может не вписаться в общество, и тогда оно его не примет. Поэтому возникает опасение: а хватит ли у малыша сил самостоятельно стоять на своих ногах и идти по жизни собственной дорогой? И как бы там ни было, как писал Эрик Берн: «Оба родителя, каковы бы ни были их личные проблемы, желают ребенку добра. Они учат ребенка тому, что, согласно их картине мира и жизненным представлениям, принесет ему благополучие и успех».

Что же делать, чтобы ребенок вырос «приличным» человеком, без сопротивлений перенял картину мира родителей, да еще и быстро, с экономией сил и «нервов»? Все просто: нужно загнать ребенка в эту «правильную» жизнь, и именно для этого его «бьют» эмоциональными оценками. Не разбираются в ней, не исследуют жизнь совместно с ребенком, а просто вбивают человечка в уже имеющуюся картину мира.

Если ребенок делает что-то неугодное родителям, его тут же «бьют»: «Плохой!» Если же малыш соответствует представлениям родителей о «правильном» ребенке, его тут же поощряют: «Хороший ты наш!» Таким образом человечка дрессируют и лепят из него все, что захотят. Это нормально?

Маленький человек доверчив и внушаем, он еще не знает, что родители в некотором роде «убивают» его, поэтому внимательно слушает взрослых и как губка впитывает все, что они говорят ему. И уже к 4–7 годам ребенок теряет ощущение своей неразменной ценности в этом мире, своей абсолютной нужности этому миру. Ребенок уже знает, что довольно часто он не нужен миру (родителям), потому что он «плохой» и постоянно делает что-то не так. Только вдумайся:

уже в 4 года у ребенка появляется ощущение своей неполноценности и ущербности…

Разве может такой человек вырасти в Человека?

Ребенка не слушают и не слышат, не вникают в его мысли и мотивы его поведения. Многие родители стоят на месте, не читают литературу о воспитании детей и совершенно не понимают, почему ребенок начал, например, все разламывать и разбивать, отчего стал таким вредным. Им не до этого, взрослые, как всегда, торопятся жить, куда-то спешат, чем-то «значительным» заняты, кстати, все равно пропуская жизнь мимо себя… А раз лень и нет времени, значит, с ребенком надо что-то делать, чтобы он более-менее «приличным» человеком вырос. Что? Самое простое – научить его бояться оценки «плохой», тем самым заставив стремиться к оценке «хороший». И все – «дело в шляпе» – никто особенно не напрягается, а человек сам по себе воспитывается, боясь сделать нечто, что считается «плохим», стремясь к одобрению и «правильному» поведению. Так многие из нас вырастают болезненно зависимыми от оценки окружающих людей. Нам жутко не хочется быть «плохими» и «неприличными», и очень хочется делать все «правильно» – так, как «надо».

Единственная «награда» подобного воспитания в том, что мы (таким образом воспитанные) постоянно находимся в конфликте с собой и непрекращающемся напряжении. А как же иначе? Мы боимся в себе тех качеств, которые имеют оценку «плохое». Мы верим в эти оценки, поэтому сами считаем некоторые свои качества, мысли, желания и потребности «плохими». Из-за этого постоянно сами с собой воюем, что-то в себе подавляем, что-то из себя вытравливаем и изживаем.

Наш ум полон самостоятельных осуждений себя, потому что мы стараемся быть «хорошими» и «примерными» не только для окружающих людей, но и в глазах собственных. Поэтому многие из нас постоянно напряжены, ведь вся жизнь посвящена соблюдению неписаных правил. Мы постоянно вычисляем, что будет «правильным», а что нет. Из-за этого некогда просто радоваться и смеяться от всего сердца. У нас нет времени расслабиться и в медитативном состоянии прочувствовать весь кайф жизни и божественность окружающего мира. Мы заняты прогнозами, как нас оценят за тот или иной поступок. Мы заняты оцениванием других людей – кто, как себя ведет, что говорит, как одевается, что думает по поводу… И что важно, почти не отдаем себе отчет в этом – напряжение и стремление соответствовать закреплены так глубоко, что, уже минуя наше сознание, проявляются «на автомате», рефлекторно. Поэтому нам некогда жить,

мы заняты соответствием, потребность в котором была встроена в детстве.

Каждый раз, когда ребенку говорят «плохой», его «бьют» интонацией, отсутствием любви (пусть и показным), иногда бьют физически. «Бьют» – грубое слово? Но ребенком отрицательная оценка воспринимается именно как удар, потому что произносится более эмоционально и с большим нажимом, чем оценка положительная. А бывает, что мы вообще забываем похвалить, либо делаем это мимоходом, как бы невзначай, чего нельзя сказать об оценке отрицательной. Кроме этого, отрицательная оценка почти всегда воспринимается как угроза ощущению безопасности, благополучия, отношениям с родителями. «Будешь плохо себя вести, я уйду от тебя (или – отдам тебя злому деду Бабаю, или – ты плохая девочка, я не хочу тебя видеть, пока не начнешь вести себя хорошо)», – это серьезная угроза, переживаемая ребенком на глубоком подсознательно-биологическом уровне. Страх потерять родителей равнозначен страху смерти, который испытываем мы – взрослые, потому что для ребенка родители и жизнь – одно и то же, поэтому угроза потери родителей (когда этим пугают), угроза потери ощущения безопасности равна угрозе потери жизни.