– В российских городах запретили концерты Мерилина Мэнсона и группы Behemoth. С одной стороны, православные переживают за внутренний мир детей – такая музыка может навредить воспитанию. С другой стороны, эта музыка существует давно. Если не ошибаюсь, исполнители – мои ровесники. Опасность с точки зрения педагогики – нулевая. Вряд ли дети 13–15 лет увлекутся подобным направлением. Это, скорее, хипстерский треш под третью рюмку.

Не думаю, что я пострадал бы духовно, если бы пошел на концерт Behemoth. Если раньше не пострадал, то сейчас этого уже не случится. И за своих детей уверен. Они это слушать не будут, у них другой выбор.

Я своим детям показывал «Семейку Адамс», пока был жив первый состав, пока это было шедеврально. Благодаря этому я хотел выработать определенный внутренний психологический барьер по Юнгу – чтобы их могло что-то шокировать из области ужастиков, хоррора, придуманного. И сейчас я вижу, что относятся к этому всему очень здорово. Жанр ужастиков у них наравне с комедией, с серьезным фильмом. У них развито критическое мышление, а для людей, у которых оно есть, эти группы не представляют никакой опасности.

На месте чиновников, запретивших концерты, я бы включился в ситуацию, поговорил с батюшками, обсудил, стоит ли развивать этот конфликт. Самый надежный способ борьбы с тем, что не хочешь допускать в сердца, – не обращать внимания. Ну прошел бы концерт, и его забыли бы через три дня. Это как в пьесе «Забыть Герострата!». Зато, может, английский бы выучили…

– Сейчас нужно правильно направить административный ресурс на организацию мероприятий, которые позволят юному поколению себя реализовать, научиться предъявлять к себе определенные требования. Нужна идеологическая программа, а она не может строиться ни на чем другом, кроме личности.

Молодежь любит паркур. И я люблю! Пройдет 10 лет, и мне будет тяжело с крыши на крышу перепрыгивать. Но пока я понимаю их абсолютно! Я еду на велосипеде, а рядом – дочка. И я вспоминаю, как я 40 лет назад ехал ровно так же. А рядом ехала Лариска из соседней деревни, и точно так же, как сейчас, цвела липа. И я испытывал тот же комплекс чувств!

И детей надо этой энергией увлечь, эстетизировать ее, сказать: «Давайте играть в игру «Возрождение России». Да, для них это будет игра. Но вырастет следующее поколение, для которого это будет игра в меньшей степени, а для внуков и вовсе станет фундаментом, на котором они выросли и сформировались. И иного они не узнают, потому что будут видеть перед собой мощных, оптимистичных, жертвенных, красивых людей – своих родителей. И они будут хотеть быть похожими на них! Только так можно передавать знания.

Мы подошли к ситуации, когда нам не хватает учителей, когда мы сами должны ими стать. Если ты что-то знаешь и умеешь, стать учителем – это не привилегия, а долг! Если ты умеешь говорить, работаешь в газете – пиши, зарабатываешь в банке и можешь перевести деньги на туристический поход и археологическую работу – переводи. Но все это должно быть основано на единственном принципе.

– Я не нуждаюсь в интеллектуальном весе и никогда не буду конкурировать с философами. Но люди доверяют мне как священнику, как человеку, который работал в медиа, как многодетному отцу. Мои духовные беседы похожи более всего на ареопаг – площадь, где кто-то, основываясь на вопросах, докладывает то, что он думает по этому поводу.

Я чувствую потребность говорить с людьми, быть им полезным. Я хочу им служить. Я хочу инициировать оптимистичные импульсы, чтобы люди загорелись собой, чтобы простили себя, чтобы допустили, что они сильнее прочих, что могут без оглядки на других реализовывать себя. Вот это и есть сверхзадача наших «бесед на околице». Это больше, чем обмен интеллектуальными данными. Это что-то ритуальное, связь на уровне более высоком, чем простой обмен информацией.

На таких встречах разрушается дистанция, люди понимают, что я такой же, как они, убеждаются: если я смог, то и они смогут! Например, я случайно поступил во ВГИК, у меня не было протеже. Если бытие движет мной, оно так же может двигать и другими.

Я хочу инициировать любовь к жизни, дарить оптимизм и веру в себя. Я хочу донести, что с помощью здравого смысла, чистого сердца можно все в жизни расшифровать и разложить по полочкам.

Духовные беседы помогают в этом. Еще одна сверхзадача – чтобы после наших встреч люди с удовольствием прошлись пешком до дома, пришли, заварили чай и сказали: «Вот в этом я с ним не согласен, а в этом – да! Правильно сказал…»

– «Интерны» мне многое дали: друзей, популярность. Коллеги по работе давно уже как родственники. Причем не только актеры, но и гримеры, костюмеры, осветители, операторы. Я их вижу чаще, чем близких, родственников, детей. Я все знаю о них. Они все знают обо мне. Мы постоянно в замкнутом пространстве. Есть же сериал «Галактика», где люди столетиями летят в звездолете. Вот здесь примерно такая же ситуация.

А в плане популярности – теперь по улице просто так не пройдешь, обязательно кто-нибудь подойдет. Раньше с детьми много пешком ходил. А сейчас я как вампир стал: главное, чтобы ночь, лес и чтобы не увидели.

Я ничего не привносил в образ моего персонажа. Это не я, мои черты в доктора Быкова внесли сами сценаристы, посмотрев и послушав меня. Поэтому особых усилий я не прилагал. Андрея Евгеньевича срисовали с меня и сделали холериком. Сам я не кричу. Меня умиляет ситуация, когда мне дают огромный текст, сверху написано: «Быков» и ремарка: «Орет!» Очень сложно так много кричать.

В интервью «ВМ» многогранный, многоликий, многодетный (он – и актер, и сценарист, и режиссер, и священник, и байкер, и каратист, и отец шестерых детей) Иван Охлобыстин рассказывает о своем прошлом, настоящем и ближайшем будущем.

– Иван, если бы вам предложили совершить единственное путешествие во времени – отправились бы в прошлое или в будущее?

– Если речь идет о путешествии, то в будущем, конечно, интереснее.

– В каких работах зритель увидит вас совсем скоро?

– В первый же день нового года услышит в мультфильме «Снежная королева 2: Перезаморозка». Моим голосом говорит тролль Орм. Замечу, что в этой части мой персонаж открывается с новых сторон, подчас, неожиданных, но, к счастью, у него остаются прежние добродетели. Он хочет, чтобы его бабуля жила во дворце. Я тоже больше всех на свете любил свою бабушку, и хотел, чтобы она жила во дворце… Но мой герой не просто хочет, а ради этого совершает такое! А еще мы продолжаем работу над ситкомом «Интерны». Обязательно порадую зрителей еще какими-то ролями, но пока сам не знаю ни фильмов, ни героев.