— Сделаем все, что в наших силах.

— Хорошо. Может, я и врач, но с радостью увидела бы, как он поджарится на электрическом стуле.

Она вышла, оставив Дилару и Тайлера одних.

— Понимаю ее чувства, — сказала Дилара. — Так вы думаете, кто-то забрал папки по «Оазису»?

— Тут явно пахнет каким-то заговором, — ответил Тайлер. — Сначала все ведущие инженеры фирмы, работавшей над «Оазисом», погибают из-за трагической оплошности, которую столь опытный человек, как Коулмен, никогда не допустил бы. Затем таинственным образом исчезают все папки. И в довершение ко всему, его фирме платят заоблачную сумму, вероятно, надеясь, что деньги успокоят оставшихся в живых. Кто-то побывал здесь и похитил все бумаги по «Оазису», и полагаю, что единственная причина, по которой они не сожгли здание, чтобы скрыть следы, — слишком много ненужных вопросов.

— А что с компьютерными файлами?

— Если что-то осталось, Эйден найдет.

Они еще час просматривали бумаги, но по «Оазису» так ничего и не нашли. Кто-то проделал весьма тщательную работу. Единственной их надеждой оставались электронные базы данных. Когда Эйден сообщил о результатах, Тайлер упал духом.

— Эти ребята хорошо потрудились. Никаких упоминаний об «Оазисе» ни в одном из файлов. Презентации, документы, электронная почта — любые следы стерты начисто. И, тем не менее, осталось много другого. Вероятно, потому, что если бы они просто удалили файлы, это показалось бы слишком очевидным.

Тайлер почувствовал, что Эйден говорит ему это не просто так.

— Но ты все-таки что-то нашел, — сказал он, внезапно обретя надежду.

— Я же сказал — они хорошо потрудились. Но я потрудился еще лучше. Я решил провести кое-какой периферийный поиск. Поскольку этот самый Уотсон упоминал твое имя, я использовал его как один из параметров поиска. Я нашел кое-какую переписку между тобой и Коулменом. Несколько запросов информации, и тому подобное. Но одно письмо особенно меня заинтриговало.

— От меня или мне?

— Ни то, ни другое. О тебе.

— Прочитай.

— Это письмо Коулмена одному из своих инженеров. Цитирую: «Джим, похоже, этот новый проект сделает нас богатыми. Не могу поверить, что Тайлер от него отказался. Это работа как раз для него. Что ж, его потеря — наше приобретение. Проект назывался «Вихрь». Забавно, да? Вояки любят всякие кодовые слова. Клиент решил сменить название проекта, но пока его не прислал. Сообщу, когда получу, и сможем начать работу. Подбери людей в нашу команду. Помни, проект секретный, никто больше не должен о нем знать. Джон». Конец цитаты. Я прав? Оно имеет ко всему этому какое-то отношение?

На мгновение Тайлер лишился дара речи. «Вихрь». Он не слышал этого слова уже три года, с тех пор как заключил договор на участие в этом проекте, а потом два месяца спустя клиент разорвал контракт.

— Ты слушаешь?

— Да, Эйден. Попробуй найти еще какие-либо упоминания о проекте «Вихрь», а потом я тебе перезвоню.

Тайлер закончил разговор. Выражение его лица, похоже, многое сказало Диларе, поскольку она спросила:

— Что случилось?

Он рассказал ей про письмо.

— То есть вы думаете, что «Вихрь» — тот же самый проект, что и «Оазис»? — спросила она.

— Молю бога, чтобы это было не так.

— Почему?

— Потому что тот, кто стоит за проектом «Вихрь», готовится к концу света.

25

После заявления Тайлера про конец света Дилара не добилась от него больше ничего, кроме слов о том, что ему нужно подумать. Почувствовав, что он полностью ушел в себя, она снова молча начала просматривать папки. Как они и предполагали, не нашлось ничего ни про «Оазис», ни про «Вихрь».

Дилара была полностью согласна с тем, что писал Джон Коулмен. Почему проекты — особенно военные — всегда носили какие-то таинственные названия? Возможно, это как-то связано с могуществом и властью. Обладавшие ими люди любили тайные сообщества, и как еще можно подчеркнуть свою исключительность, как не кодовым названием?

Но что-то в проекте «Вихрь» напугало Тайлера. Он был не из тех, кто без причины стал бы делать столь смелые заявления. От того, как он это сказал, по спине у нее пробежал холодок.

Покончив с документами Коулмена, они молча перешли к папкам других погибших инженеров, в которых точно так же ничего не нашли. Те, кто похитил папки, точно знали, что искать.

К тому времени, когда они с Тайлером поняли, что дальнейшие поиски ничего больше не дадут, было уже без четверти десять.

— Есть хотите?

Дилара настолько была поглощена поисками, что даже не думала о еде. Но как только он упомянул про нее, желудок Кеннер сжался от голода.

— Просто умираю.

— Собственно, мы закончили. Любите морепродукты?

— Что-нибудь вареное или жареное. От суши меня тошнит.

— А у меня аллергия на моллюсков. Но мы что-нибудь сообразим.

Заперев кабинет, они обнаружили в вестибюле ждавшего их охранника. Все трое сели в машину вместе со вторым охранником.

После остановки у продуктового магазина им потребовалось десять минут, чтобы добраться до дома Тайлера в районе Магнолия. Дилара ожидала увидеть холостяцкую квартиру в многоэтажном здании, но они остановились перед большим домом в средиземноморском стиле, стоявшим на обрыве, выходившем на залив Пьюджет-Саунд.

Охранники заняли позицию на улице снаружи. Проверив сигнализацию и удостоверившись, что никто ее не повредил, Тайлер провел Дилару в дом. Сквозь большие окна светила луна. Хозяин включил свет, и женщина увидела дом, который выглядел так, словно только что сошел со страниц «Архитектурного дайджеста».

Повсюду, насколько хватало взгляда, тянулся бамбуковый настил. Гостиную и столовую украшали отполированные античные фигуры, а огромная кухня сверкала гранитными поверхностями и стальным оборудованием. Однако ощущения стерильности не возникало, поскольку украшения и драпировка на стенах придавали обстановке уют. Дом явно не похожий на жилище одиночки, который почти не бывает здесь. Нарушала эффект только белая стена гостиной, на которой нарисованы пять квадратов разных оттенков желтого цвета. Потом она поняла — вероятно, дизайном занималась его покойная жена, и незаконченная стена — только часть ее проекта.

Неожиданно дом показался ей не столь совершенным. Он походил больше на мавзолей, сохранившийся в том же состоянии, как и в день смерти Карен.

Тайлер заметил, как она разглядывает цветные квадраты.

— Это работа моей жены, — сказал он, подтвердив ее подозрения. Голос полон грусти. — Ей нравился солнечно-желтый цвет в пасмурный день. Она так и не сказала мне, какой оттенок предпочитает. Я все время думаю, что нужно бы покрасить стену, но никак не могу выбрать цвет.