Я где-то прочитала, что надо быть внимательнее к триггерам — вещам, которые внезапно напоминают тебе о твоей потере. К примеру, если бы Бен любил шипучий напиток из корнеплодов, приправленный мускатным маслом, и все связанное с ним, то мне следовало бы держаться подальше от отдела с газированными напитками. Но что, если я зашла в магазин сладостей, неожиданно увидела там шипучий напиток из корнеплодов и начала плакать прямо в магазине? Это и будет триггер. Причина того, почему для меня это было не существенно, заключалась в том, что шипучий напиток из корнеплодов не напоминал мне о Бене. О Бене мне напоминало всё. Цветы, стены, потолки, белое, черное, коричневое, голубое, слоны, тележки, трава, мраморные шарики, покер на костях. Всё. Моя жизнь была сплошным триггером. Я достигла критической массы горя. Поэтому мне незачем было избегать триггеров.

Но я оставалась достаточно функциональной. Я могла прожить день без ощущения неуверенности в том, что дотяну до полуночи. Просыпаясь утром, я знала, что этот день будет точно таким же, как предыдущий, лишенным искреннего смеха и искренней улыбки, но вполне терпимым.

Поэтому, когда я услышала звонок в дверь в 11 часов утра в субботу и посмотрела в глазок, я подумала: «Черт побери. Почему все не могут оставить меня наконец в покое?»

Она стояла за моей дверью в черных легинсах, черной рубашке и объемном сером шерстяном жилете. Ей ведь больше долбаных шестидесяти. Почему она всегда выглядит лучше, чем я?

Я открыла дверь.

— Привет, Сьюзен, — сказала я, изо всех сил стараясь, чтобы в голосе не проступило раздражение, вызванное ее приходом.

— Привет. — По тому, как она поздоровалась со мной, я почувствовала, что эта женщина была совершенно не похожа на ту, с которой я встретилась почти два месяца назад. — Можно войти?

Я пошире открыла дверь и сделала рукой приглашающий жест. Я встала возле порога, не зная, как долго она планирует задержаться, но я не хотела, чтобы она оставалась слишком надолго.

— Мы могли бы поговорить минуту? — спросила она.

Я провела ее в гостиную.

Когда Сьюзен села, я сообразила, что мне следовало бы предложить ей что-нибудь выпить. Неужели это принято во всех странах? Или только у нас? Потому что это глупо.

— Могу я принести вам что-нибудь выпить?

— На самом деле я хотела спросить тебя, не хочешь ли ты пойти на ленч, — сказала она. Ленч? — Но сначала я хочу тебе кое-что отдать.

Сьюзен сняла сумочку с плеча и положила ее на колени, порылась в ней и достала бумажник. Это был не просто какой-то бумажник. Я узнала его. Его кожа местами потерлась под пальцами моего мужа, и он принял форму, повторяющую его ягодицу. Сьюзен протянула бумажник мне, слегка потеряв равновесие, потому что слишком нагнулась вперед. Я осторожно взяла его. Это могла бы быть картина Ван Гога, так нежно я с ним обращалась.

— Я должна перед тобой извиниться, Элси. Надеюсь, ты сможешь простить меня. У меня нет оправданий моему поведению, тому, как я говорила с тобой. Нет оправданий моей холодности и, честно говоря, жестокости. Я так плохо обошлась с тобой, что я… Мне неловко за мои поступки. — Я смотрела на нее, а она продолжала говорить: — Я невероятно разочарована собой. Если бы кто-то обошелся с моим ребенком так, как я обошлась с тобой, я бы этого человека убила. Я не имела права. Я просто… Я надеюсь, ты можешь понять, что я была в горе. Предстоящая боль казалась совершенно непреодолимой. И узнать, что мой единственный сын не чувствовал себя настолько комфортно, чтобы рассказать мне о тебе… И с этим я справиться не смогла. Не в то время. Я говорила себе, что ты сумасшедшая, или ты лжешь, или… Я винила тебя. Ты была права, когда сказала, что я возненавидела тебя потому, что больше некого было ненавидеть. Ты была права. И я поняла этого тогда, поэтому так отчаянно старалась… Я хотела сделать лучше, но просто не смогла. Я не смогла быть добрым человеком. — Она остановилась, а потом поправилась: — Даже достойным человеком быть не смогла.

Сьюзен посмотрела на меня со слезами на глазах, на лице было выражение мрачного и серьезного сожаления. Ужасно. Теперь я не могла даже ненавидеть ее.

— Ужасно это говорить, но я просто… Мне хотелось, чтобы ты оказалась как можно дальше от меня и от Бена. Наверное, я думала, что если ты просто уйдешь, то я смогу справиться с потерей сына и мне не придется смотреть в лицо тому факту, что я отчасти потеряла его задолго до того, как он умер.

Она посмотрела на свои колени и покачала головой.

— Я не… Не об этом я пришла поговорить. Неважно. В любом случае я хотела, чтобы у тебя был его бумажник и вот это.

Сьюзен вытащила из сумки обручальное кольцо Бена.

Опять триггеры.

Я заплакала. Я сама надела ему это обручальное кольцо, моя рука дрожала, а он стоял твердо, как скала. Я вспомнила, как увидела кольцо на его пальце на другой день, и подумала, что я никогда не подозревала, насколько сексуально смотрится обручальное кольцо на мужчине, пока сама не надела это кольцо Бену на палец.

Сьюзен подошла и обняла меня. Она взяла мою левую руку, вложила в нее кольцо и согнула мои пальцы в кулак, продолжая обнимать меня.

— Ш-ш-ш, — сказала она. — Все в порядке.

Она прижалась подбородком к моей голове. Мое лицо уткнулось ей в грудь. От нее пахло сладким цветочным дорогим парфюмом. От нее пахло так, как будто она пользовалась одним и тем же парфюмом на протяжении сорока лет, и он слился с ней. Как будто это был ее запах. Она была теплой и мягкой, ее жилет впитывал мои слезы. Я продолжала плакать и не знала, когда перестану. Я чувствовала кольцо в своей потной ладони. Я так крепко сжала кулак, что пальцы начали болеть. Я расслабила мышцы, привалившись к Сьюзен. Я слышала собственные рыдания. Я громко выла. Звуки выходили из меня, словно пузыри. Пока я не успокоилась, пока мои глаза снова не стали хоть что-то видеть, я не шевельнулась. Сьюзен по-прежнему крепко держала меня.

— Бен любил тебя, Элси. Теперь я это знаю. Мой сын не был очень романтичным человеком, но я сомневаюсь, что ты знала об этом. Ведь очевидно, что с тобой он был очень романтичным.

— Я любила его, Сьюзен, — сказала я, все еще не в силах двигаться. — Я так сильно его любила…

— Я знаю, что любила, — ответила она. — Он сохранил в бумажнике копию своего предложения. Ты знала об этом?

Я встрепенулась. Сьюзен протянула мне листок, и я прочитала, что на нем написано.

«Элси, давай проведем жизнь вместе. Давай заведем детей и купим дом. Я хочу, чтобы ты была рядом, когда я получу повышение, которого ждал, когда не сбудется то, на что я надеялся, когда я упаду, а потом опять встану на ноги. Я хочу видеть, как проходит каждый день твоей жизни. Я хочу, чтобы я был твоим, а ты была моей. Ты выйдешь за меня? Выходи за меня замуж».

«Ты выйдешь за меня?» было зачеркнуто и заменено более решительным предложением: «Выходи за меня замуж».