— О девочках.

— В смысле?.. Ах да! — Лир хохотнул, стараясь изобразить из себя дедка-склеротика, желающего выглядеть бодрячком. Но… этому представлению Глостер не верил. Совсем. Как не верил никакой из постановок Лира: финал их был всегда фатален.

— О девочках… — повторил Лир, закатил глазки, теперь как неагрессивный старец-сластолюбец, на последние пенсионные копейки покупающий глянцевые журналы и. мечтающий устроиться истопником-банщиком в девичий интернат. — Наши очень похожи на спортсменок, так? Ведь они действительно не боятся смерти! В отличие и от тебя, и от меня, и даже от Маэстро. Потому что они не, способны в нее поверить. Возраст не позволяет. Наша с, тобой задача, Глостер, поддерживать в них эту иллюзию как можно дольше. Иначе они станут опасны настолько, что лучше… Ну да ты и сам знаешь.

— Хороший пионер — это мертвый пионер, — осклабился Глостер.

Лир его реплику, казалось, даже не заметил. Некоторое время он сидел неподвижно, потом произнес медленно, как бы размышляя вслух:

— Вот что, Глостер. Какой бы ты ни был человечек, но профессионал ты неплохой. Тебя ничто не смущает во всей случившейся, заварухе?

— С устранением Ландерса и Батеякова?

— Естественно.

— Теперь ничего.

— А раньше?

Глостер задумался было, по-видимому стараясь сформулировать собственные ощущения, но Лир уже продолжил:

— С появлением нововоскресшего Маэстро уж очень славненько все вписывается в. схему. Просто очень душевненько и хорошо: появился барин, грозный и авторитетный, всех рассудил, роздал всем сестрам по, серьгам и всем боевичкам по пуле — и исчез. А операция оказалась под угрозой, полного, срыва.

— Я думал над этим но когда поступили данные от моих оперативников…

— Мой ми-и-илый Глостер… — тихо, почти ласково произнес Лир, и в этой. приторной патоке слов чувствовалась, неотвратимая угроза… — Ты не представляешь себе масштаба задуманной операций! И тем самим меры своей ответственности за ее провал!

— Лир, я…

— Молчи. И слушай. Учись слушать старших не перебивая. Ты можешь догадываться, но знать наверняка… Так вот: я тебе скажу. Потому что ты в этой лодчонке человечек не последний, и сойти с нее тебе можно только в небытие. И ты себе это представляешь оч-ч-чень хорошо. Какая была основная цель задуманного дуплета Батенков-Ландерс?

— Устранить авторитетов, развязать разборки на их территориях, поставить территории под контроль своих людей.

— Правильно. Зачем? Глостер пожал плечами:

— Деньги.

— Мы что, жадные, Тлостер? У нас нехватка денег? Мы спускаем в казино такие немереные суммы, что решили подзанять их с территорий?

— Нет…

— Во-о-от. Нам нужны не деньги, Глостер, нам нужны оперативные финансовые средства. Ты представляешь себе, о каких суммах идет речь?

— Смутно.

— И это правильно. Не твоя это прерогатива и не твой приоритет. Но сейчас я решил: пришло время тебе быть посвященным в масштаб игры. Хм… А все же любопытно… О чем ты догадался сам?

— Наркотики. Транзит и производство.

— Ты умнеешь, Глостер, и это радует. Помнишь, как мы похерили возможность завладеть мешком наркоты стоимостью около сорока миллионов зелени?

— Естественно.

— Не-е-ет, Глостер, выбросить в мусор сорок миллионов долларов — это совсем не естественно! Совсем! Это хорошие деньги! Сказать, почему я и не шибко горевал о потере?

— Вы были заняты обеспечением покупки контрольных пакетов акций оборонных предприятий Княжинска и Днепровска.

— Как ты все красиво научился излагать! — Лир обнажил безукоризненный ряд неестественно белых зубов, имитируя улыбку. — Так вот, мил человек, все эти акции, предприятия, колхозы-совхозы и прочие трудовые коооперативы в нашей кастрированной на три буквы Сээнговии могут дать прибыль только при наличии власти. А власть, как и войну, будущими деньгами не купишь! Ты понял, Глостер?

Эти потаскушки продаются только за наличные! За красивые такие зеленые купюры!

Глостер снова поразился перемене, происшедшей с Лиром в одно мгновение: глаза старика заблестели, щеки налились румянцем, как у азартного игрока, замершего перед зеленым полем рулетки.

— Так вот, Глостер! Тогда мешок наркотиков неизбежно потряс бы складывавшийся рынок юга России и Украины, вызвал неизбежные и, главное, несвоевременные разборки между всеми сторонами! А мне нужно было, чтобы отладили тропы, отработали рынки сбыта и пути транзита на Запад; сейчас все это есть и контролировалось частично людьми Батенкова, частично — Ландерса и, процентов на семь-десять, авторитетами пожиже. Ну а чтобы тебе лучше представить картину нынешней битвы за «великое испанское наследство», так речь идет о годовом доходе в три-три с половиной миллиарда долларов! Миллиарда! Уразумел, помощничек?

Миллиард — это тысяча миллионов! А миллион — это дипломат, доверху набитый пачками сотенных зеленых купюр! Представил? Вот такие пироги с начинкою! Ради таковой суммы всякие вице-дрице-премьеры и прочие засланцы летают в МВФ на придверный коврик да ласково там сопят в две дырочки: дайте, за Христа ради, на пропитание живота!

Лир перевел дух, быстренько нарисовал на бумажке мешочек, похожий на кисет, перевязал его ленточкой и рядом изобразил толстого Дядю Сэма в цилиндре, полосатых брюках и звездном пиджачке — каким его изображали крокодильские карикатуристы лет тридцать-сорок назад.

— Власть стоит нынче так дешево? — позволил себе иронию Глостер.

— Милок, эта профурсетка порой отдается за гроши! — принужденно рассмеялся Лир, но глаза его остались зоркими и злыми. — Но нужно разделять саму власть и людей, пользующихся ею, словно дешевой шлюшкой! У этих сутенеров воображения хватает лишь на то, чтобы выбить из грозной барышни, превращенной в публичную девку, денежки на молочишко! — Лир не сдержался, выругался, вздохнул:

— Порой, когда смотришь на эту мелкотравчатую свору, на эту падаль, на эту камарилью придворной челяди, зудливых насекомых — тошно становится: ужель это происходит в великой непостижимой России? Жулики и авантюристы, косноязычные и велеречивые правят бал и расправу! Ум меркнет и отказывается понимать!

Лир перевел дух и продолжил, причем совершенно спокойно, равнодушно и выверенно, словно это не он только что произнес гневные слова «мошенникам в белых воротничках»:

— А на самом деле мы с тобой не только поприсутствуем, но и, как писали некогда в прессе, примем непосредственное участие… В подъедании разлагающегося трупа мертвого колосса. — Лир вздохнул, подошел к шкафу, взял коньяк, налил себе рюмку, сделал глоток:

— За кремлевской блошиной помойкой и прочими навозными тварями ох какие серьезные люди стоят! Эти не пощадят никого, ни страну, ни народ, все силы приложат, абы добить! Но и им противостоять станут гиганты, до поры за шторками схороненные… А что усмотрит публика? Как всегда: войну, взрывы, снова войну… Демонстративное убиение младенцев с матерями, трупы, на куски изорванные, кровь по тротуарам, да где — в столицах, городах и весях!