Глубоко тронутая, Валентина сказала:

— Вы действительно так думаете, дорогая мадам?

— Да, — сказала королева, — и как вам везет, что вас добиваются два таких прекрасных молодых человека.

— Возможно, это и так, — задумчиво ответила Валентина, — но сейчас, дорогая мадам, позвольте мне остаться с вами. Лучше я буду с вами, чем с мужем.

— Меня не огорчает такое решение, — ответила ей королева. — Мы обе поймем, когда для вас настанет время сделать свой выбор и покинуть меня. Сейчас, моя дорогая, наслаждайтесь смелым состязанием между лордом Бурком и графом. В моей жизни было много соперников, боровшихся за мою благосклонность. Это очень приятно, когда джентльмены соперничают из-за тебя.

— Я получаю удовольствие от этого, — призналась Валентина. — Вероятно, поэтому мне сейчас не хочется делать свой выбор. Никогда раньше джентльмены не соперничали из-за меня. В молодости я предпочитала сидеть дома с родителями.

— Господи, моя дорогая, — рассмеялась королева, — вы все еще «в молодости»!

Двор переезжал в Виндзорский замок [31], где у королевы была специальная ванная комната, потолки и стены которой были зеркальными, потом в Хемптон-Корт, где тронный зал был так великолепен, что его прозвали «райской комнатой», потом в загородный дом графа Ноттингема, где королева была потрясена коллекцией гобеленов, изображавших победу над Армадой. Герцогиня заказала их, чтобы увековечить пятую годовщину этого события. Граф чрезвычайно гордился гобеленами, ведь он играл важную роль в этой знаменательной победе. Королева прозрачно намекнула, что с удовольствием получила бы прекрасные гобелены графа. Граф так же явно игнорировал ее намек. Родство имело силу лишь в определенных пределах.

Французский король Генрих IV был в Кале. Узнав о его посещении порта на Ла-Манше, Елизавета поспешила в Дувр и послала ему письмо, приглашая его пересечь то небольшое расстояние, которое разделяло их, и встретиться с ней. Англичане немало помогали Генриху деньгами во время его беспокойного царствования. Учтивость обязывала Генриха принять приглашение Елизаветы, но он этого не сделал. Королеву глубоко оскорбил его отказ.

В конце мая Элеонора Клиффорд уехала к себе домой в Кент, и ее заменила госпожа Маргарет Сен-Мишель. Маргарет Дадли, которой вскоре предстояло отметить свое восемнадцатилетие, получила предложение от второго брата Пенелопы Хауард. С разрешения королевы она приняла его, и свадьба была назначена на святки. Пейтон Сен-Мишель пытался незаметно для посторонних добиваться благосклонности колючей Гонории де Бун. Валентина предупредила его, что королева не намерена за такой короткий срок лишиться еще одной фрейлины.

— Ты с ума сошел? — выругала леди Бэрроуз брата. — Ты младший сын, поэтому твой успех в жизни зависит от твоего успеха при дворе. Зачем навлекать на себя гнев королевы? Сейчас она с гораздо большей неохотой решается на перемены, чем раньше.

Вид у Пейтона Сен-Мишеля был сконфуженный, но его челюсть, так похожая на отцовскую, затвердела от упрямства. Валентина тут же поняла это.

— Почему ты решила, что я намерен провести свою жизнь в этой клоаке? — сказал он в ответ. — Я люблю Гонорию, и, если она сможет перебороть свою глупую спесь, она признается, что любит меня. Я небогат, но у меня хороший доход и более чем достаточно средств, чтобы поделиться ими с женой и детьми.

Валентина покачала головой при этих словах, однако нежно потрепала его по щеке.

— Будь осторожен, — мягко сказала она. — Если твои намерения действительно честные, тогда я не увижу ни тебя, ни Гонорию в опале.

К сентябрю королева почувствовала себя неважно. Лето было трудным, но она не призналась бы, что ее здоровье ухудшается, никому, а уж менее всего самой себе. Она продолжала вести себя так, как жила, — с максимальной скоростью, изматывая тех, кто был вдвое моложе ее. Она посещала все заседания Совета, продолжала ездить верхом и охотиться, а когда была не в состоянии танцевать, жаловалась только на то, что у нее нет таких хороших партнеров, как раньше, и сидела весь вечер, следя за танцующими, хлопая в ладоши и притоптывая ногой в такт музыке.

Из Ирландии пришли хорошие новости и обрадовали королеву. Лорд Маунтджой успешно разгромил графа Тироны и поддержал английского губернатора в Дублине. Валентина ждала открытия парламента. За все долгое царствование Елизаветы Тюдор парламент созывался всего четырнадцать раз.

В начале октября без предупреждения прибыл ко двору лорд Блисс, чтобы забрать своих дочерей и сыновей домой, в Перрок-Ройял. Его визит обрадовал королеву, ведь она не видела его почти десять лет.

Валентина и ее младшая сестра Мегги удивленно переглянулись, когда было объявлено имя их отца и он вошел в гостиную королевы.

— Отец! — хором воскликнули они. Улыбнувшись, он показал, что видит их, но подошел прямо к королеве и, встав на колено, поднес ее руку к губам.

— Прошло столько времени, великолепная, — сказал он. — Вижу, что годы не слишком немилостивы к нам обоим.

Взгляд Елизаветы смягчился, когда она увидела его темноволосую голову, обрызганную сединой. Его взгляд, устремленный на нее, как всегда, был прямым и честным.

— Вы располнели, милорд, с тех пор как мы виделись последний раз, — отметила она, когда он поднялся с колен.

— Это все здоровая деревенская еда и деревенский воздух, великолепная. Благодаря вам, я удовлетворен жизнью, так же как и моя жена Эйден. Благодаря вам я имею все, что у меня есть, поэтому меня огорчает, что я должен просить вас позволить мне на время забрать моих дочерей, которые служат вам.

— Все ли в порядке с вашей женой и другими детьми, милорд? — Королева заметила, что Валентина и Мегги встревожились.

— С моей женой все в порядке, мадам, но старая служанка семьи, давняя камеристка моей жены Мег Финеу, умирает и хочет повидать всех детей перед смертью. Именно поэтому я и приехал. Врач говорит, что ей осталось недолго жить, не больше месяца или двух. Мег помогала растить Эйден и поднимать всех наших детей с рождения. Наша маленькая Мегги названа в честь Мег, потому что Эйден горячо ее любит. Мы все любим ее.

Королева кивнула. — Я понимаю, как вы себя чувствуете, милорд, потому что я чувствовала то же самое в отношении моей дорогой Кейт Эшли. Валентина и Мегги, конечно, должны ехать домой, но пообещайте мне, что они вернутся назад сразу после похорон старушки. Понимаете, я не могу обойтись без них обеих, особенно без моей дорогой Валентины. — Королева улыбнулась. — Что касается госпожи Мегги, милорд, она совершенно явно ваша дочь. Она остра на язык и полна озорства, от которого мы все заливаемся смехом. Я никогда так не смеялась в течение многих лет. После того как ваша девчушка приехала к нам, у меня постоянно болят бока. Мне будет не хватать их обеих. Идите. Забирайте их с собой, Конн. Но пришлите их обратно.

Когда Валентина и Мегги присели в реверансе перед королевой, Елизавета тихо сказала: