В позапрошлом году я по приглашению общества офицеров швейцарской армии посетил целый ряд городов Швейцарии, где на языках французском и немецком делал сообщения о Гумбиненском сражении, главным образом о славных действиях доблестных полков нашей дивизии и ее артиллерии, стараясь дать верную картину тех событий, которые покрыли их неувядаемой славой».

Отрывки из письма генерал-майора Дрейера из Парижа:

«Многоуважаемый полковник!

С громадным удовольствием прочел Вашу книгу „На войне“. Служа в Вильне в штабе корпуса, я, конечно, знал лично доблестные полки 27‑й дивизии с их командирами и офицерами. Судьбе угодно было, чтобы с ноября 1914 г. я разделил с 27‑й пехотной дивизией (начальником штаба коей состоял) ее действия в Восточной Пруссии и ее гибель в Августовских лесах.

Мне дорого было пережить снова, читая Вашу книгу, эти тяжелые дни и оживить многие подробности, ускольз нувшие за давностью лет из памяти.

Мне нравится Ваша манера письма, простая и ясная, и я жалею лишь, что в Вашу книгу не вошли некоторые подробности, особенно в описании гибели 20‑го корпуса…

В частности, могу Вам указать, что записку немцам, отправляя раненого полковника Отрыганьева, писал я. Пожимая ему на прощанье руку и ободряя его, вручил ему последнее, что у меня было – полбутылки коньяку, надеясь, что она его согреет и поможет ему легче перенести это путешествие.

Мне самому помог Бог после окончания арьергардного боя прорваться с отрядом в тридцать человек в тыл немцев, где в болоте „Козий рынок“ мы, шестеро – два офицера (я и капитан Махров) и четыре солдата, просидели две недели и, когда началось наступление от Гродно, вышли к своим. Чтобы не подохнуть с голоду, съели одну из наших шести лошадей.

О себе говорю между прочим, ибо этот малый эпизод не прибавил бы цены к интересу Вашего труда. Мне лично книга Ваша доставила громадное удовольствие – так приятно вспомнить «минувшие дни и битвы, где вместе рубились они».

Отрывки из письма генерала М. Н. Соловьева, старого уфимца[5]из Нью-Йорка:

«Читал я Вашу книгу „На войне“ с захватывающим интересом, гордостью, печалью, осеняя себя крестным знамением, находя имена убитых героев, моих сослуживцев и сверстников – вечная им память и светлый им рай – мученикам героям! На странице девятой Вашей книги, где Вы пишете: „Столетний юбилей полк отпраздновал в 1911 году“, я на полях книги сделал пометку: „Грамоту на новое знамя по Высочайшему повелению я привозил полку из СПб, где я тогда находился на службе в главном управлении Генерального штаба“ /…/

Книгу Вашу „На войне“, как имеющую огромное значение для подрастающего поколения, я передал в надежные руки; Вам же честь и слава, и низкий поклон от старого уфимца за тот памятник, который Вы воздвигли родному 106‑му пехотному Уфимскому полку, а равно за ту редкую, исключительную в наше время любовь к своему полку вообще, так и отдельно ко всем сослуживцам и особенно к младшей братии – солдатам, каковой любовью пропитана чуть ли не каждая строка „На войне“.

Ваша книга несомненно послужит справочником для многих, имевших родственников и знакомых в 27‑й пехотной дивизии».

Отрывок из письма уфимца – старшего унтер-офицера, 9‑й роты, срока службы 1913 г. (кадровый), ныне адвоката Г. Кудрявцева из Мариамполя (Литва):

«Прочел Вашу книгу и тысячи воспоминаний нахлынули о родном 106‑м пехотном Уфимском полку… Все Вами описанное пришлось пережить вместе с командирами моей 9‑й роты, ныне еще, как живые, перед моим мысленным взором стоящими.

Очень хотелось бы узнать о дальнейшей судьбе штабс-капитанов Кириллова и Млодзинского, с которыми я расстался в Августовских лесах, ибо мне удалось пробраться в Гродно. К сожалению, никого из однополчан не пришлось здесь встретить и потому очень прошу Вас сообщить все, что Вам известно о моих бывших начальниках и полке, за что буду Вам чрезвычайно признателен».

Отрывок из письма генерала Б. Н. Адамовича, бывшего начальника Виленского военного училища (ныне директора кадетского корпуса в Югославии):

«Для меня Ваша книга ценна особенно: в ней поминки друзей, сослуживцев и учеников: мой благородный друг по Японской войне – К. К. Отрыганьев, Крикмейер, Симоненко, Кострица, Берзин и др.

Вы заслужили внимание правдивым и скромным подходом к рассказу. Нам необходима правда, ложь в литературе свила гнездо, и печать часто обманывает людей. Я глубоко тронут и обрадован приветами виленцев. Всегда мысленно благословляю их службу сохраненной ими Родине – Литве. Для меня Литва и Россия нераздельны – я их кровный сын. Мой герб – „Лелива“ – Литовского гербовника, с 1252 г. Желаю носящим знак Виленского училища вернуть Литве Вильну и Троки. Дружески и сердечно жму Вашу руку, родных виленцев обнимаю».

Письмо, полученное от присяжного поверенного Мечислава Марковского из Шавель:

«Mecislovas Markauskas Prisiekusis advokatas.

J. M.

Ats. Pulkininkui A. Uspenskiui.

Leiskite pareiksti padeka uz malonuma, kuri as gavau skaitydamas Tamstos puikia knyga. „На войне“, ta dokumenta zmogaus kanciu ir tauraus didvyriskumo. As skaiciau daug atminimu apie kara, bet Tamstos knyga yra ypatinga tuo, kad ji pasako apie kara, daugiau negu kai kurios kitos knygos su uzsibrezta isanksto tendencia»[6].

Отрывок из письма офицера 20‑го корпуса капитана 113‑го Старорусского полка С. И. Дружинина из Белграда (Югославия):

«С захватывающим интересом прочел Ваши воспоминания и пережил снова всю эпопею 20‑го корпуса. В зарубежной литературе до сих пор не была еще отмечена история 20‑го корпуса на войне в таком интересном изложении, и в этом смысле Вы осуществили заветную мысль многих участников этой героической и, в то же время, трагической эпопеи.

Уверен, что будущий историк найдет весьма интересный и ценный материал в Вашей книге».

Отрывок из письма Е. Н. Стрельбицкой из курорта Буска[7].

«С захватывающим интересом прочитала Вашу книгу – скорбный крестный путь русской армии и Ваш, как ее отдельной единицы, и опять мне приходит в душу страстная мольба, чтобы человечество поняло наконец весь ужас самоистребления и дошло до того, чтобы все спорные вопросы решать мирным путем».