Тут и там собирались группки людей, многие из которых были одеты, мягко выражаясь, странно. Настя долго ломала голову над тем, была ли рыжая девица, улыбнувшаяся Жану, девочкой или ряженым мальчиком, пока Жан не развеял ее сомнения одним-единственным словом – «трансвестит». Причем произнес он это совершенно спокойно, просто констатируя факт: в его голосе не было ни напряженности, ни злобы. Настя подумала, что в Москве тут же нашелся бы не один десяток желающих «перевоспитать» такого мальчишку, выбить из его крашеной головки розовую дурь. Все-таки французы отличались терпимостью и широкими взглядами на жизнь. Еще бы! Вряд ли, будь по-другому, в их литературе появился бы Шарль Бодлер. Или наоборот, он сам положил начало нетрадиционному мышлению родной нации?

Пока Настя оглядывалась по сторонам и размышляла о том, что многие сексуальные проявления человеческой натуры, если только они не задевают чести и достоинства других людей, выглядят скорее забавно, чем противно, они нырнули в какую-то подворотню неподалеку от «Мулен Руж». Двадцать минут петляли по узеньким улочкам, а потом Жан внезапно свернул во двор и позвонил в обшитую кожей широкую тяжелую дверь. На ней не было ни вывески, ни каких-то опознавательных знаков. На звонок дверь моментально приоткрылась, и низкий голос спросил: «Что вам нужно?» Жан, видимо, с перепугу, тонко проблеял имя Поля Вотто, который должен был договориться об их визите к директору. Дверь распахнулась, и тут же, встречая посетителей, звонко запели китайские колокольчики. Они заливались как сумасшедшие и ни за что не желали угомониться. Настя едва различила в темноте высокую фигуру. Лица человека не было видно, только поблескивали глаза и сверкнули белоснежные зубы, когда он проговорил: «Следуйте за мной». Развернулся на пятках и двинулся в глубь по узкому коридору, в конце которого брезжил электрический свет. Когда все трое добрались наконец до освещенной части помещения, оказавшейся скромным офисом, Настя рассмотрела, что их с Жаном провожатый был негром. Довольно молодым, хорошо сложенным афроамериканцем с полицейской дубинкой у пояса. Он распахнул перед ними дверь небольшой комнаты, в которой стояли кофейный столик и несколько небольших кожаных диванов. Комната оказалась проходной – в противоположном конце устрашающе сверкала громадная дверь, обитая железом. Видимо, вела она во внутренний кабинет. Негр подошел к двери вплотную, нажал какую-то невидимую кнопку и услужливо поднял лицо к глазку камеры. Дверь щелкнула и открылась. Провожатый кивнул Насте с Жаном, они вошли.

За огромным столом, перед раскрытым ноутбуком, сидел крошечный круглый человек в черном костюме, с пижонским красным галстуком на шее.

– Вы на работу? – обратился он елейным голосом к Жану, даже не удосужившись поздороваться с посетителями или предложить им присесть.

– Нет-нет, – Жан отчаянно замотал головой и потоптался на месте, словно пытаясь скрыться от сфокусированного на нем масленого взгляда.

– А кто? – разочарованно протянул человечек, вытягивая шею и безразлично оглядывая Настю. – Девицы нам не нужны.

– Подождите, – Жан засуетился, – но Поль Вотто сказал, здесь всегда требуются горничные. Мадемуазель согласна на любую грязную работу.

– Болван! – Директор откинулся в своем кресле и презрительно сузил глаза. – Каков болван! Я лично смотрю только стриптизеров. На уборщиц мне плевать – я не продаю их клиенткам!

– Так как же нам быть? – Жан окончательно растерялся и обиженно захлопал глазами.

– Вам лично? – Директор снова окинул его заинтересованным взглядом с головы до пят и загадочно улыбнулся.

– Нет. – Жан опустил глаза и покраснел. – Я имел в виду мадемуазель.

– А-а-а, – разочарованно протянул человечек, – если не боится лобковых вшей и следов любви на простынях, – он гнусно заржал, – пусть топает к Жаклин.

– Да, месье, – за всех ответил негр и развернулся к выходу, знаками подгоняя опешивших Жана и Настю.

Вслед им послышался неприятный скрежещущий хохот.

– Не бойтесь, – сжалился негр над Настей, – насчет вшей он пошутил. Здесь очень почтенная публика. К тому же каждые два дня приезжает доктор.

Они спустились по лестнице вниз, в подвал, и попали в хозяйственный блок: вдоль стен огромного помещения стояли стиральные машины, гладильные доски, стопками лежало на полках свежее белье самых разных цветов и качества – от тончайшего шелка до грубого хлопка. Мягкие махровые полотенца также были аккуратно разложены по стеллажам, а в углах помещения притулились пылесосы, полотерные машины и всевозможные щетки.

– Жаклин, – позвал негр, – директор прислал к тебе новенькую.

Из лабиринта стеллажей тут же вынырнула проворная дама лет пятидесяти такой улыбчивой и приятной наружности, что казалось, ей самое место где-нибудь в детском саду, среди малышей, или в большой и крепкой семье рядом с маленькими внуками.

– Как тебя зовут, девочка моя? – тут же обратилась она к Насте, еще шире улыбаясь. – Кажется, ты не француженка?

– Нет, – смутившись, ответила Настя, – я русская. Анастасия.

– Вот как?! – удивилась мадам. – А я думала, русские девушки за границей не зарабатывают на жизнь уборкой и стиркой.

– Мне, – Настя опустила глаза, – вы сделаете большое одолжение, если разрешите мыть здесь полы за деньги.

– Послушай, – Жаклин подошла ближе, продолжая радушно улыбаться, – у тебя прекрасный французский язык. Где ты училась?

– В Москве, – Настя обрадовалась новому вопросу, – в университете, а сейчас учусь в аспирантуре.

– О! – У мадам от удивления брови поползли на лоб. – А вы уверены, что работа уборщицы вам подойдет? – моментально перешла она на «вы».

– Абсолютно! – Настя обезоруживающе улыбнулась своей будущей начальнице. – Если вы не станете обращать внимания на то, что во Франции я нелегально, – осторожно добавила она, – у меня закончилась виза.

– Ну, – Жаклин пожала плечами, – будете соблюдать меры предосторожности и не выходить без надобности в город, я не против. Только, надеюсь, в России вы ничего не натворили…

– Ничего, – Настя посмотрела ей прямо в глаза, – что навредило бы кому-то, кроме меня…

– Хорошо, – Жаклин понимающе, с сочувствием кивнула, – тогда уже сегодня можете приступить. Дел невпроворот.

Настя потратила пять минут на прощание с Жаном, просила навещать ее иногда и быть внимательнее к Элен. Жан согласно улыбнулся в ответ, положил в угол свой рюкзак с Настиными вещами и в сопровождении все того же негра торопливо ушел. Судя по его нервозности, в безопасности на этой территории он себя точно не ощущал. Особенно после встречи с охочим до смазливых мужских мордашек директором.

Жаклин торопливо рассказала Насте, что ей придется делать: убирать залы ночного клуба после закрытия и номера этажом выше по мере необходимости. Ресторан, стриптиз-бар, танцпол работают с девяти вечера до восьми утра, в это время появляться там строго запрещено. Все, что нужно, в присутствии клиенток делают официанты. Утренняя уборка начинается в половине девятого. Настя кивала головой, переживая лишь об одном: найдется ли в этом заведении свободная кровать, где ей разрешат оставаться на ночь.