— Да! Труп! Приезжайте! Срочно! Ничего еще не известно! Сама спрыгнула.

И тут Антон открыл глаза.

— Почему ты это сказал?

Лиховских устало опустился на табурет, усмехнулся:

— Думаешь, уезжая в спешке летом с юга, так просто достать билет на самолет? Весь день два дурака совершают маленькие подвиги, и ради чего? Ради этого?

Он кивнул на распахнутое окно лоджии.

— Что мне сказать? — спросил Лиховских. — Кто сломал дверь? Ты или я?

— Она была пьяна. Ничего не соображала. Приняла меня за какого-то Диму. За мужа, должно быть.

Лиховских оглянулся. В раковине лежала гора грязной посуды, по всей кухне стояли пустые бутылки из-под джина. В хрустальной вазочке растаявший лед превратился в жалкую лужицу. На одном из ломтиков лимона сидела муха.

— Мы завязнем в этом деле, как… Словом, завязнем. Пожалуй, я скажу, что сам сломал эту дверь. Когда дама перестала подавать признаки жизни. Все дело решали какие-то минуты.

— А соседи?

— Похоже, что все на даче. Лето. Мужики на работе, женщины и дети за городом. Тихо там, на лестничной клетке.

— И что же здесь произошло?

— Во-первых, не было никакого банкета и девочек там, на юге. И никто мне снотворного в стакан с вином не подсыпал.

— Что, стыдно? — усмехнулся Антон.

— А то! Билет на самолет я выкинул. Частное такси чеков не выдает. Ничего, не обеднею. Все выплывет, только если будут проводить служебное расследование.

— И что тогда?

— Тогда? Займусь частной юридической практикой. Возьму у тебя денег взаймы, открою свою контору. Все-таки юридический факультет университета. Денег дашь? На открытие собственного дела? Могу взять в долю.

— Значит, взятку хочешь?

— Страховку. На случай, если из органов попрут.

— Как же мы тогда сюда добрались? Вместе? На моей машине?

— Да. Как и планировалось.

— Кем?

— Руководством. Мы на твоей машине приехали вместе по этому адресу с целью выяснить наверняка, кто была приехавшая в пансионат женщина. Поскольку никто из персонала ее опознать не смог. Слишком большой наплыв отдыхающих. Только ее знакомая могла точно сказать, Регина это была или нет. Поскольку они общались. Со всеми остальными отдыхающими женщина в контакт не вступала, напротив, скрывалась, избегала всяческих разговоров. Мы приехали, а свидетельница, находясь в состоянии сильного алкогольного опьянения и глубокой депрессии, выбросилась с балкона.

— Это лоджия.

— Без разницы. Когда внизу одиннадцать этажей. Ну, как?

— Хорошо. Одна маленькая неувязочка.

— Какая?

— У меня нет денег. На моей фирме работает ОБЭП, я не могу изъять из оборота крупную сумму денег, пока все не утрясется. Так что если это была провокация, то она не прошла.

— Как это нет денег? — искренне удивился следователь Лиховских — А сто тысяч долларов? Которые Алиса Митрофанова получила от продажи квартиры?

— Разве вы их еще не нашли? — усмехнулся Антон. — В машине Валерия?

— Откуда знаешь?

— Я первым подъехал к месту аварии. Несколько водителей спустились вниз, думали, что он еще жив. Они и сказали, что в машине была не одна тысяча долларов. Банкноты разлетелись по всему салону.

— Там было только десять тысяч, — напряженным голосом сказал Лиховских. — Десять тысяч долларов, деньги, полученные за машину. И все. Никаких ста тысяч.

— Да? Тогда ничем не могу вам помочь, — Антон сказал это ровным, спокойным голосом и честно посмотрел следователю в глаза.

— А у тебя крепкие нервы! На понт не возьмешь!

— Значит, Это была провокация? Так стоит это понимать?

— Как хочешь, так и понимай. — Юрий Иванович поднялся, прошелся по кухне. — Сейчас менты приедут. Из убойного отдела.

— И что же ты им расскажешь?

— Ничего. Пусть работают.

— А насчет двери? Кто ее сломал?

— Кто-нибудь сломал, — весьма уклончиво сказал следователь.

И тут на лестничной клетке послышался скрежет открывающейся двери лифта. Потом топот. Оперативники ввалились в квартиру:

— Ух, ты! Замок сломан! Мужики, кто в милицию звонил?

— Я. — Лиховских полез в карман. — Следователь. М-ское РОВД. Вот мои документы.

— А здесь какими судьбами? — капитан повертел в руках служебное удостоверение.

— Приехал к свидетельнице по делу. А дамочка оказалась нервная. И пьяная вдрызг.

Оперативник оглядел кухню, потянул носом:

— Мда-а! Амбре еще то! Значит, так и запишем: в состоянии алкогольного опьянения…

— И по причине глубокой личной драм-мы… — тут же добавил Лиховских, по глупой привычке удваивая согласную в середине этого слова.

— Что-что? — переспросил капитан.

— Муж от нее ушел. Узнал, что изменяет, и собрал вещички. Дамочка с горя начала пить. Ну, и допилась до глюков. С балкона сиганула.

— Понятно! Свидетели есть?

— Мы вот с этим господином, — Юрий Иванович указал на сидящего, на табуретке Антона, — пытались предотвратить. Долго стучали в дверь, потому как хотели ее в психушку отправить. Уговаривали даже. Не успели.

— Долго уговаривали?

— Ага. Как только она затихла, стали ломать дверь.

— Понятно! А где муж?

— А кто его знает? Может, на даче, может, у бабы.

— Надо бы его обрадовать. Хорошо, когда все так просто и ясно. Правильно, следователь?

— Так точно.

— Мда-а… — Оперуполномоченный еще раз внимательно оглядел беспорядок на кухне. — Труп, как-никак. Отказник, что ли, писать? Мол, криминала нет, значится, и уголовного дела возбуждать не стоит. Так выходит?

— Это само собой. Как положено.

— А там время покажет. Давайте ваши документы, — это капитан сказал уже Антону. Тот молча полез в карман.

Заполняли протокол, эксперт сделал несколько снимков. Потом капитан из убойного отдела отозвал в сторонку Лиховских:

— Следователь, на минуточку.

Они о чем-то долго шептались, Антон не прислушивался. Только когда капитан вновь обратил внимание и на его скромную персону, спросил:

— Я могу идти? Сутки за рулем, устал очень. Поспать бы.

— Придется дать подписку о невыезде. На всякий случай. — И оперативник покосился на следователя Лиховских. Тот еле заметно кивнул. Антон невольно усмехнулся: благодетель называется!

— Хорошо. Я все подпишу. Давайте вашу бумагу.