– Ладно, – сказал Гилби. – Аутопсия показала отсутствие в крови доктора следов алкоголя или наркотиков. А содержимое желудка свидетельствуете том, что он ужинал незадолго перед тем, как его убили. Съел он пасту с каким-то томатным соусом, зеленый салат и…

– Эти подробности лучше опустить. – У меня скрутило желудок. – А кусочков кожи под ногтями не нашли? Разве вы обычно это не проверяете? Чтобы определить, была ли борьба?

– Ничего мы не нашли. Но мы и без того точно знали, что никакой борьбы не было. Все на месте преступления указывает на то, что убийца – кто-то из знакомых Гиршона. Ведь входная дверь была открыта, когда вы с сестрой заявились туда.

– Значит, по-вашему, убийца имел ключи от дома.

– Либо так, либо доктор сам впустил его. К тому же сделанные на месте преступления фотографии показывают, что в доме ничего не тронуто и все стоит на месте, даже в кабинете, где доктора пристрелили. Тот, кто шлепнул доктора, вероятно, сидел в этой комнате, тихо и мирно беседуя с Гиршоном, потом неожиданно выхватил пистолет, выпустил в него пулю двадцать второго калибра и покинул дом тем же путем, каким пришел. Через дверь.

– А отпечатки пальцев, детектив? Нашли что-нибудь?

– Ага. Ваши и вашей сестры.

– Черт! А еще чьи-нибудь?

– Слушайте, мисс Пельц, и вам, и мне отлично известно, что я не имею права обсуждать с вами детали этого дела. Давайте порешим на том, что расследование успешно продвигается, и вы с сестрой в данный момент не являетесь нашей основной целью.

– Приятно слышать. Но у меня есть еще вопрос. Как по-вашему, это важно, что Джеффри убили именно в его кабинете?

– Вы опять за свое?

– Вам не кажется, что в этом таится подсказка? Ведь его убили именно в кабинете, а не в спальне, ванной или на яхте. Нет, я не слишком пристально рассматривала это помещение, но, на мой взгляд, это его домашний рабочий кабинет. Мне просто пришло в голову, что если это преступление на почве страсти, то кабинет – несколько странная декорация для этого.

– Декорация, – хохотнул Гилби. – Я понимаю, что вы прибыли к нам из гламурного мира шоу-бизнеса, мисс Пельц, но мы тут не на сцене. Мы имеем дело с настоящим убийством.

– Я это запомню. – Я изобразила смущение. – Я вскоре с вами свяжусь. – Ничуть не сомневаюсь.

В понедельник вечером я обзвонила Диди Хорнсби, Сьюзи Кэндалл, Люсинде Оруэлл и Роберте Росс. Я не выдавала себя за исследователя рынка и не заявила, что представляю телефонную или медицинскую компанию. Я прямо сообщила им, кто я такая и почему хочу поговорить с ними, прибегнув к аргументу, что мама – давняя обитательница Сьюел-Пойнта (и активно участвует в тех же благотворительных организациях, что и они), желая доказать, что я не посторонняя нахалка.

К моему изумлению, все они – даже Роберта, агент по недвижимости и бывшая миссис Элкин – заявили, что найдут время для встречи со мной. Я поняла, что местные обитатели не слишком стесняются обсуждать интимные подробности своей жизни даже с посторонним человеком. Я решила, что это объясняется популярностью откровенных ток-шоу на телевидении и дружелюбной, открытой атмосферой, свойственной маленьким городкам. Конечно, не исключено, что это также вызвано желанием всех и каждого внести свою лепту в расследование дела об убийстве.

На следующее утро мама отвезла меня в офис шерифа, чтобы я забрала свой «понтиак». Машина выглядела так же жалко, как прежде, но пахла еще хуже из-за химикатов, которыми ее обработали копы в надежде выудить волосинки из бороды и прочие следы пребывания в ней Джеффри.

– Не хочешь, чтобы я пошла с тобой, дорогая? – спросила мама, когда я отправилась на рандеву с «сиренами Стюарта», как я их прозвала.

– Нет. Для тебя у меня есть другое задание.

– О? – Ее синие глаза прищурились.

– Теперь, после смерти Джеффри, тебе нужен другой врач, кто-то вроде Питера Элкина, к примеру.

– Понятно, – улыбнулась она. – Ты возлагаешь на меня провести проверку.

– Именно. А пока будешь там, вверни пару вопросиков, которые я напишу тебе заранее.

– Это очень умно, Дебора, но доктор Элкин – терапевт, а не кардиолог. Он занимается больными с другими медицинскими проблемами.

– И что с того? Разве у тебя живот не болел? Или это был артрит?

– Скажи, какие у меня должны быть симптомы, и они у меня появятся, – рассмеялась она.

В десять часов я нанесла первый визит – к Диди Хорнсби, обитавшей в живописном уголке Стюарта, известном как Снаг-Харбор. В расположенном вдоль реки Святой Люсии, через мост от Сьюел-Пойнта, Снаг-Харборе были милые домики, пристань и теннисный корт для жителей этого района. Дом Диди, кирпичное здание в стиле, более типичном для северных регионов, просто кричал «дети». На подъездной аллее валялись пляжные мячи, летающие тарелочки и велосипеды, а на лужайке перед домом – игрушки самых разных расцветок и форм. Я осторожно вылезла из машины, чтобы не поскользнуться и не напороться на что-нибудь острое.

Когда я позвонила в дверь, меня приветствовал громкий лай нескольких крупных псов. Я предусмотрительно ретировалась в машину.

– Дебора? – спросила светловолосая женщина, приоткрыв дверь.

– Диди?

– Это я. Заходите. – В этот момент четыре здоровенных датских дога попытались налететь на меня. – Инга! Пайпи! Соня! Ева! На место!

Диди выкрикнула это самое «на место!» несколько раз, прежде чем собаки оставили меня в покое.

– Они нервничают при виде чужаков, – смущенно объяснила Диди. – Пойдемте в семейную комнату.

Следуя за Диди, я рассматривала ее сзади. На ней были черно-пурпурный топ и шорты в тон из спандекса – облачение, обычно встречающееся в спортивных залах и клубах здоровья. (Диди сказала, что недавно пришла оттуда.) Она была в отличной форме.

Блондинка, слегка загорелая, с развитой мускулатурой, Диди выглядела как человек, много времени проводящий на улице – как Мерил Стрип в том фильме, где она битых два часа сплавляется на лодке по реке. Да, поняла я, Диди Хорнсби из тех женщин, которые охотно встречались бы с Джеффри.

– Хотите «Эвиана»? – спросила она, остановившись у бара.

– Нет, спасибо.

Диди наполнила стакан, макнула туда пальцы и побрызгала водой себе на лицо.

– Важно сохранять кожу влажной, – пояснила она, продолжая брызгать. – Люди забывают об этом, потому что во Флориде и так высокая влажность:

Покосившись на мою кожу, она брызнула водой на меня.

– Вот так. И как вам?

– Мокро. – Я сморгнула воду с ресниц.

Мы расположились на софе, с которой Диди скинула детские игрушки.