– Чтоб ты знала, меня саму в жар бросило. Но вернемся к самому важному. Думаешь, он тебя уже узнал?

– Не знаю. – Я прислонилась затылком к подголовнику. – Той ночью на мне была маска, и он ее не снял, но, думаю, я бы узнала человека, будь он в маске или без нее.

Она кивнула.

– Наверное, я бы тоже, и уж точно на такое способен королевский гвардеец.

– Тогда это означает, что он предпочел не рассказывать.

Он не произнес ни слова, когда вместе с Виктером вел нас в мои покои.

– Хотя он мог и не узнать меня. В той комнате было плохое освещение.

– Если он не узнал, то, я думаю, узнает, когда ты заговоришь, как ты и сказала. Вряд ли ты все время будешь молчать как рыба, когда он рядом, – заявила Тони. – Это было бы подозрительно.

– Само собой.

– И странно.

– Согласна. – Я играла цепочкой на вуали. – Не понимаю. То ли он не узнал, то ли узнал и предпочел ничего не говорить. Может, он планирует помыкать мной или что-то вроде того.

Тони сдвинула брови.

– Ты невероятно подозрительна.

Я хотела было возразить, но поняла, что не могу, и разумно пропустила ее замечание мимо ушей.

– Наверное, он меня не узнал. – На меня нахлынула дикая смесь облегчения и разочарования, приправленные трепетом предвкушения. – Но знаешь что?

– Что?

– Я не понимаю, испытываю я облегчение или разочарование от того, что он меня не узнал. И радуюсь ли тому, что может узнать. – Покачав головой, я рассмеялась. – Я просто не знаю, но это неважно. То, что… что произошло между нами, было только один раз. Это просто… случайность. Такое больше не повторится.

– Ну конечно, – пробормотала Тони.

– Я даже не думаю, что он хотел бы это повторить, особенно теперь, когда знает, кто я такая. Если знает.

– Ну-ну.

– Но я пытаюсь сказать, что нечего даже рассуждать об этом. Имеет значение только то, что он сделает со своей осведомленностью, – закончила я и кивнула.

У Тони был такой вид, словно она вот-вот захлопает в ладоши.

– Знаешь, что я думаю?

– Боюсь услышать.

Ее карие глаза заблестели.

– Дела принимают очень интересный оборот!

На следующее утро я сидела в просторном, залитом солнцем атриуме с Тони и не с одной, а даже с двумя леди-в-ожидании, удивляясь тому, как меня угораздило попасть в такую ситуацию.

Мои прогулки всегда хорошо планировались по времени, чтобы кроме меня в помещении никого не было, особенно если я ходила в атриум. Когда я полчаса назад пришла сюда, тут, как всегда, было абсолютно пусто.

Но через несколько минут все изменилось. Мы сидели с Тони и ели крохотные сандвичи, которые она прихватила в другой комнате, но тут явились Лорен и Дафина. И хотя я сидела очень пристойно – руки сложены на коленях, лодыжки скрещены, а ступни спрятаны под подолом платья цвета слоновой кости, – мне не следовало здесь находиться.

Не следовало здесь сидеть, поскольку леди-в-ожидании расположились за тем же столом, что и я с Тони. Ситуацию легко можно истолковать таким образом, будто я общаюсь с ними, а это строжайше запрещено жрецами. По их словам, общение – слишком большая вольность.

Хотя я не общалась. Наверное, я представляла собой картину благовоспитанности и безмятежности. Или меня можно было принять за статую Девы в вуали. Внешне я казалась спокойной, но внутри представляла собой измученный комок нервов. Отчасти это из-за недосыпа прошлой ночью – ну, если честно, несколько ночей. А отчасти потому, что мне непременно поставят в вину присутствие Дафины и Лорен. Я даже не знала, можно ли мне находиться в атриуме. Раньше этот вопрос не поднимался и со мной никто на эту тему не говорил. Тем не менее в мои прошлые визиты в атриум там никого не было, разве что проходил случайный слуга или гвардеец. Однако леди-в-ожидании были не единственными причинами моего неуемного беспокойства.

Изначальная причина стояла наискосок от моего места, держа руку на рукояти меча и бдительно следя янтарными глазами.

Хоук.

Так странно поднимать голову и видеть его там. И не только потому, что обычно за нашими с Тони поздними завтраками в атриуме наблюдал Рилан. С Хоуком все было совершенно иначе. Рилан обычно небрежно стоял у самого входа и пялился в сад или болтал с каким-нибудь околачивающимся поблизости королевским гвардейцем. Хоук вел себя иначе. Он нашел место, откуда открывался обзор на весь ярко освещенный атриум и сад снаружи.

К счастью, из этих окон не видно роз.

К несчастью, я часто ловила себя на том, что смотрю на фонтан с Девой в вуали.

Всего за один день фонтан превратился в болезненное свидетельство того, насколько небрежным стал Рилан с точки зрения обеспечения безопасности. Конечно, раньше на меня никто не покушался, вот он и расслабился. Мне было неприятно это признавать – как будто я его предаю. Но не только замена Рилана делала этот поздний завтрак столь отличным от прежних.

Еще одним отличием было появление двух леди-в-ожидании. Полагаю, это вообще их первое посещение атриума со времени прибытия в замок Тирман.

Дафина, вторая дочь богатого торговца, обмахивалась шелковым лиловым веером с таким остервенением, словно старалась убить какое-то видимое только ей насекомое. Хотя в окна лились лучи предполуденного солнца, в атриуме было прохладно, и я сомневалась, что Дафине стало жарко от огуречных сандвичей и чая.

Лорен, вторая дочь успешного финансиста, прекратила нашивать крохотные стразы на маску для предстоящего Ритуала и полностью сосредоточилась на темноволосом королевском гвардейце, ловя каждое его движение. Уверена, она теперь знает, сколько вдохов в минуту делает Хоук.

В глубине души я знала, почему не ушла из атриума, как следовало сделать и как ожидала от меня Тони. Я поняла, почему рискую нарушить запреты ради того, чтобы просто сидеть и думать о своем.

Меня увлекли ужимки этих двух леди-в-ожидании.

Лорен уже сделала несколько попыток привлечь внимание Хоука. Притворившись, что увлечена птичкой с синими крыльями, прыгающей по веткам ближайшего к окну дерева, она уронила мешочек со стразами, и Хоук галантно помог их собрать. Затем Дафина притворилась, что по какой-то непонятной причине падает в обморок. Каким-то образом вырез ее голубого платья соскользнул так низко, что мне стало интересно, как ей удалось не выпасть из него.

Я бы не смогла потерять платье, даже если бы оно горело.

У моего были струящиеся рукава, крохотные бусинки и лиф почти до самой шеи. Ткань такая тонкая и изящная, что не скрыла бы набедренные ножны с кинжалом. Я верну их на место, как только смогу переодеться во что-то другое.