Я взрываю ногами землю, притормаживая.

— Да, — подтверждаю я, покраснев.

Когда он ничего не отвечает, я оглядываюсь. Джеву изучает мяч с задумчивым видом.

— Что? — спрашиваю я.

Он качает головой и смеется.

— Из-за этого мяча, — подкинув в воздух, ловит его Джеву, — я сломал руку тогда, в ноябре.

Я останавливаюсь окончательно.

— Что?

Он покрепче сжимает цепь и ухмыляется, заметив мое выражение лица.

— Это произошло в последний вечер съемки, которая длилась три ночи. Она проходила на складе, и, хотя нас предупреждали, что там оставались недостроенные части, все устали и было скучно. В один из перерывов мы с Натаниэлем решили побросать мяч: мы оба играли в малой лиге, когда учились в младших классах.

— О боже, это так мило, — прерываю я. — Прости, продолжай, пожалуйста.

— Ну и вот, мы бросали его туда-сюда, было очень весело. А потом Натаниэль кинул мяч очень далеко, а я за ним побежал. Только я с удовлетворением почувствовал, что мяч попал в перчатку, как врезался в гипсовую стену, и меня завалило сверху. Режиссер клипа чуть с ума не сошел, выговаривал нам целый час. Сказал, что мы неблагодарные, слишком много о себе возомнили — нас таких пруд пруди, поэтому, если мы хотим прийти к успеху, то нужно относиться к делу серьезнее.

— Мне он не нравится, — заявляю я. — И без разницы, каким классным получился клип.

Джеву качает головой, хотя на его лице играет улыбка.

— Нам пришлось завершить съемки досрочно. К счастью, у нас уже была альтернативная концовка, которую и использовали в итоге. Но я все равно был так в себе разочарован… Я сломал руку, и ради чего? Какого-то мимолетного веселья? Поэтому, когда все закончилось и мы сели ужинать, я отпросился и… просто ушел. Бродил и бродил по улицам, пока не увидел свет от караоке-бара твоего дяди.

После небольшой заминки он тихо продолжает:

— Тогда я и тебя увидел. Ты сидела на барном стуле с распущенными волосами и над чем-то смеялась со своим дядей.

Я пораженно смотрю на него, пытаясь припомнить подробности того вечера. Хотя того, как все в итоге обернулось, это, конечно, не изменит.

Я упираюсь ногой в землю, но, похоже, не под тем углом, потому что качели вихляют.

— Дженни, почему ты ушла? — спрашивает Джеву, заставляя мое сердце сбиться с ритма, хоть я и знала, что эта тема когда-нибудь должна всплыть.

Вот и конец. Сейчас мы поговорим, и причин так упорно цепляться за нашу связь больше не останется. Ему нужно сконцентрироваться на том, что действительно имеет значение, — на своей карьере.

А мне, в свою очередь, надо собраться и направить силы на то, что важно мне, — игра на виолончели, презентация, мое будущее.

— Потому же, почему ты ушел тогда из клиники, — отвечаю я, гордясь тем, как спокойно звучит мой голос. — Натаниэль уже высказал это в общих чертах.

Джеву непонимающе хмурится.

— Потому что ты многим рискуешь. Я все понимаю, правда. Наши жизни слишком отличаются, — продолжаю я.

— Мы действительно живем по-разному, — говорит Джеву, и мое сердце сжимается, хотя именно к этому я и готовилась. — Но я ушел по другой причине.

Мои качели дергаются, когда он удерживает их и притягивает к себе. Мне приходится ухватиться за его цепь, чтобы не свалиться.

— Я рискую большим, чем Натаниэль, — признается он, отчего у меня внутри зарождается плохое предчувствие. — В конце концов, на кону же стоит не его сердце.

У меня перехватывает дыхание. Он правда имеет в виду то, о чем я думаю?

— Ты нравишься мне, Дженни. Мне никто никогда еще так не нравился. Я только тогда, в клинике, понял, насколько сильно. Поэтому я сделал то, что всегда делаю от растерянности, — сбежал.

— А теперь? — спрашиваю я.

— Я больше не собираюсь убегать.

Свободной рукой он поднимает мое лицо за подбородок и целует меня.

Поначалу это мягкий и нежный поцелуй в губы, но вот Джеву наклоняется ближе, и я чувствую, как моя бейсболка сползает с макушки, а губы приоткрываются под его напором. Повезло, что я уже сижу, иначе колени бы подогнулись от слабости. Джеву проводит рукой по моим волосам, а я обнимаю его за шею, притягивая к себе.

Я не знаю, как долго мы целовались там, в парке над городом, сидя под яркими звездами.

И не знаю, что это будет значить для нас в будущем. Повторится ли такой момент когда-нибудь? Но все это неважно. Я стараюсь задвинуть все заботы подальше, ведь этой ночью нам принадлежит целый мир.

На следующий день наступает понедельник. Я просыпаюсь раньше обычного и переворачиваюсь на другой бок, чтобы посмотреть на другую сторону комнаты — Сори уже ушла на утреннюю пробежку. Когда я вернулась ночью, она уже спала, иначе я бы попросила ее разбудить меня. Я не в восторге от любых физических упражнений до восьми утра, но мне нужно куда-то направить бушующий в теле адреналин. Я спешу переодеться в школьную форму и встаю в длинную очередь в ванную, чтобы умыться и как следует рассмотреть свое лицо в зеркале. Похожа ли я на девушку, которую долго целовали прошлой ночью? Я оглядываюсь на остальных, но они слишком заняты, вытаскивая из волос бигуди и болтая о том, как провели выходные.

Классный час проходит примерно так же. Учитель отмечает посещаемость и уходит на собрание. Джеву в классе нет, но он предупредил меня об этом. Вчера он вызвал такси до академии, и, хотя мы почти не разговаривали и смотрели в разные стороны, мы держались за руки всю дорогу. Он попросил водителя высадить меня позади общежития и ждал, пока я зайду внутрь, прежде чем поехать к себе.

Весь классный час мы с Сори болтаем про выходные. Меня так и подмывает поделиться с ней тем, что произошло между нами с Джеву, но только не в таком месте, где нас могут услышать. Я ничего не рассказывала ей раньше, уважая желание Джеву держать наши отношения в секрете. Но сейчас все стало серьезнее, поэтому мне хотелось бы поделиться этим с кем-то близким — особенно с Сори, ведь она знает не только каково быть айдолом, но и встречаться с одним из них.

Вместо всего этого я держу зеркальце от «Какао Френдз», пока она подводит глаза и подкрашивает губы.

— Это мое утреннее упражнение, — шучу я.

— Перестань его трясти, держи ровно.

Ничто не в силах испортить мне настроение, даже Джина, которая пытается снести мне голову мячом в игре в вышибалы.

Во время обеденного перерыва Сори присоединяется к нам с Анджелой и Ги Тэком за нашим обычным столом, и друзья ничего не говорят по этому поводу.

— Можешь сесть рядом со мной, — приглашает Анджела, выдвигая стул для Сори, которая обычно сидит на самом краю.