В Швейцарии начинают клиническое исследование нового метода лечения гипертонии. Докладчик рассказывает, что для этого исследования, в частности, не подходят пациенты, которые были госпитализированы по поводу гипертонического криза более одного раза за год. Мы удивились: в России нет таких гипертоников, которые раз-два в год не полежали бы в больнице. Почему так? На что нам ответили: если пациент часто попадает в больницу с гипертоническим кризом, это значит, что он не придерживается рекомендованной вами схемы лечения. Следовательно, такой пациент в клиническом исследовании не нужен, потому что рекомендации он соблюдать не будет и здесь.

Это две иллюстрации к тому, что самая частая причина гипертонических кризов – это или несоблюдение терапии, предписанной врачом, или вообще отсутствие какой-либо разумной схемы лечения. Пациент, у которого есть грамотный лечащий врач, у которого есть хорошая подобранная терапия, практически не знает, что такое кризы. В России, по моим наблюдениям, именно по этим причинам кризы бывают у 80 % пациентов. Мы можем хорошо и эффективно помогать всем гипертоникам, но только в том случае, когда пациент следует нашим рекомендациям. Кто-то из великих сказал: «Самый сильный препарат не будет работать, если пациент его не принимает».

Впрочем, бывает, конечно, и так, что пациент принимает все препараты, но на фоне каких-то факторов – стресса, бессонной ночи, приема энергетиков, избытка соленой пищи и т. д. резко поднимается давление. Если давление в этой ситуации повышается >180/120 мм рт. ст., это называют кризом. Обычно криз сопровождается неприятными ощущениями: головной болью, нарушением зрения, одышкой, тошнотой.

А вот сейчас я расскажу вам то, что идет вразрез с общепринятой в России практикой, которой пользуются все без исключения врачи и пациенты. Итак, старый подход в лечении гипертонических кризов заключался в том, что пациентов лечили препаратами короткого действия (три «К»): клофелин, капотен и коринфар. Эти препараты, как известно, быстро снижают давление, особенно если положить их под язык. У нас, как правило, так и поступают и снижают давление в течение 30–40 мин. Давление снижается быстро, при этом продолжительность действия препаратов составляет около 3–6 ч. Через 6 ч препарат заканчивает работать и выводится из организма.

Пациент повторно измеряет давление через полчаса и видит, что оно снизилось. Он счастлив, он забыл про свой криз и работает дальше. Что происходит с человеком на самом деле и почему сейчас от этой тактики отказались в мире?

Действительно, давление сбрасывается резко, для сосудов это очень плохо – как резкий подъем давления, так и резкое его снижение. Итак, в 10 часов вечера он измеряет давление и видит, что оно у него высокое. Он принимает таблетку. Давление быстро падает. В 3–4 часа ночи действие препарата прекращается. Что происходит? Давление под утро снова повышается, а это, между прочим, классический фактор риска инсульта. Европейская медицина уже 10 лет знает о том, что короткие препараты, особенно коринфар, при гипертонических кризах использовать нельзя, поскольку они повышают риск инсульта.

Что на самом деле нужно делать? Как правильно действовать? В первую очередь, вспомнить, какие препараты назначал врач, открыть свою аптечку и принять дополнительно или увеличить дозу того препарата, который был назначен на длительное лечение. Пусть эти препараты начинают работать медленнее, пусть они начинают работать не через 20 мин, а через час. У вас есть это время для того, чтобы медленно и плавно снизить давление. В этом случае риска инсульта не будет, а дальше вы придете на прием к своему врачу и обсудите с ним ситуацию.

Еще надо вспомнить про один препарат из прошлого века, который сегодня уже приличными людьми не используется, – это магнезия. В Москве на «скорой помощи», к счастью, магнезию возить запретили. И это очень хорошо. Этот препарат действует непродолжительно, затем возникает «синдром рикошета» – давление поднимается еще сильнее. Сейчас «скорая помощь» дает только таблетки. Многие пациенты жалуются, они же привыкли, что «скорая» делает уколы, и считают, что если не сделал укол, значит, не полечил. Но уколы при гипертонии, как правило, не нужны!

Лет 10 назад коллега попросила проконсультировать свою маму по поводу повышенного давления (кстати, сама мама – терапевт поликлиники!). На момент нашей встречи давление у нее было 120/90 мм рт. ст – не бог весть что, согласитесь. Для того чтобы понять, если ли у нее действительно проблемы с давлением, я повесил ей монитор для суточного измерения АД. Дальше смотрите сами: в 14 часов давление поднимается до 145/100 мм рт. ст, она в испуге пьет коринфар. Давление снижается на 2 часа, но затем поднимается до 160/90 мм рт. ст Пациентка вызывает «скорую», ей вводят магнезию, давление снижается до 115/70, затем снова повышается до 150/95 мм рт. ст Она снова вызывает «скорую», ей снова вводят магнезию и еще один сильнодействующий препарат. Результат вы можете видеть – падение давления до 80/45 мм рт. ст и двухнедельное лечение в неврологическом отделении по поводу нарушения мозгового кровообращения.

Единственным исключением, когда уколы при гипертонии действительно нужны, являются редкие, к счастью, формы осложненных гипертонических кризов. Это ситуации, когда на фоне повышенного давления, как правило, >180/120 мм рт. ст., развиваются нарушение мозгового нарушения, острый коронарный синдром, тяжелое нарушение зрения, отек легких и т. д. Вот эта ситуация однозначно требует вызова «скорой помощи», неотложной госпитализации и лечения.

Эпиграфом к этой главе может служить эта фраза из романа «Остров сокровищ»: «И оставшиеся в живых будут завидовать мертвым».

Старый пират Джон Сильвер, произнося эту фразу, имел в виду, конечно, инсульт. Нет более драматической и более серьезной сосудистой катастрофы, чем нарушение мозгового кровообращения.

После перенесенного инсульта вернуться к прежней физической активности крайне непросто. По статистике это удается не более 30 % пациентов. Еще 30 % погибнет. Однако совсем плохой исход – когда у пациента на всю жизнь останутся серьезные расстройства движения, речи, нарушение функции тазовых органов и т. д. Это всегда представляет собой огромную проблему не только для самого пациента, но и для его родственников. Вот тут и подходят слова Джона Сильвера «…оставшиеся в живых будут завидовать мертвым». Мы все знаем такие семьи, и непонятно, кому хуже – тому, кто лежит парализованный, или тому, кто ухаживает.