Начпо, в отличие от начальника штаба полка, долгих разговоров не вел. Он молча вытащил из ящика стола лист бумаги и протянул ручку.

— Садись, пиши…

Патрахальцев вопросительно посмотрел: что писать?

— Я продиктую, — успокоил начпо. — Пиши… В правом верхнем углу. «Командиру 51-й стрелковой дивизии»… Ниже: «от комвзвода Патрахальцева Николая Кирилловича, 1908 года рождения, украинца, кандидата в члены ВКП(б)». Все правильно?

— Так точно, — Патрахальцев привстал со стула.

— Вот и отлично. Понял, как я изучил твою биографию.

«Да уж, — подумал Николай, — и вправду знает. Только вот радоваться или печалиться по этому поводу?»

— Написал? — переспросил начпо. — А теперь главное, по середине листа выводи четко: «Прошу зачислить меня в кадры Красной армии»…В кадры Красной армии. Есть? Далее подпись… Дата. 25 ноября 1932 года, если забыл.

Начпо взял протянутый Патрахальцевым рапорт, внимательно прочел его и взглянул на притихшего комвзвода:

— Да, Николай Кириллович, сегодня у тебя особый день… Исторический, я бы сказал. Запомни его. Вся твоя жизнь теперь пойдет по-другому.

Патрахальцев, как и утром, вышел на штабное крыльцо. За спиной медленно закрылась массивная дверь. Она словно отрезала путь в ту, другую, гражданскую жизнь.

Короткий ноябрьский день угасал. Голые ветви деревьев зябли в пламенеющем закате. «Ну и зарево — видать, к морозу… — подумал он и повел плечами. И только тут обнаружил, что выскочил из политотдела в одной гимнастерке.

Он вернулся в штаб, нашел на вешалке свою старую курсантскую шинель и натянул ее на озябшие плечи. Подошел к зеркалу. Оттуда, из глубины зазеркалья, глядел на него сероглазый бравый пулеметчик с симпатичной ямочкой на подбородке.

— Что, Патрахальцев? Как тебе исторический день?

Николай крякнул и развернулся на каблуках. Ну и денек… И верилось, и не верилось во все, что происходило с ним. Будто и не с ним вовсе. Только потом, с годами, он осознает, насколько прав оказался его первый начальник политотдела. Действительно, с этого дня вся его жизнь пойдет по-другому. Да, собственно, другой жизни он и знать-то не будет. И тихий литограф, скромный работник «Союзпечати», станет первым из первых среди диверсантов Советского Союза. Его не обойдет ни одна война. Он получит самые высокие награды Отечества, станет генералом. Генералом среди диверсантов.

Но ничего этого в ноябре 1932 года не знал двадцатичетырехлетний командир пулеметного взвода 153-го стрелкового полка 51-й стрелковой дивизии Николай Патрахальцев. Он получил приказ стать кадровым военным. И стал им. Да еще каким!

Ныне уже устоялось ошибочное мнение, что спецназ, в его современном, классическом виде, был рожден в 50-е годы прошлого столетия. Мол, задумал и организовал все это тогдашний военный министр маршал Георгий Жуков, за что и погорел.

А подписали Директиву 24 октября 1950 года уже новый министр, маршал Василевский, и начальник Генштаба генерал Штеменко.

В соответствии с этой директивой в общевойсковых и механизированных армиях начали формироваться отдельные роты специального назначения. А дальше их развернули в батальоны, потом в бригады. Вот вам и легендарные бригады спецназа ГРУ, ныне известные во всем мире.

Что ж, все это и выглядело так, или примерно так, только подчеркну еще раз — в 50-е годы прошлого столетия.

Но дело в том, что отдельные подразделения специального назначения Разведуправления Красной армии разворачивались еще в 30-е годы, почти за 20 лет до известной директивы А. Василевского и С. Штеменко.

В основу действий подразделений была положена теория «малой войны» М. Фрунзе. «Если государство уделит этому достаточно серьезное внимание, — говорил он, — если подготовка этой «малой войны» будет производиться систематически и планомерно, то этим путем можно создать для армии противника такую обстановку, в которой, при всех своих технических преимуществах, они окажутся бессильными перед сравнительно плохо вооруженным, но полным инициативы, смелым и решительным противником. Поэтому одной из задач нашего Генерального штаба должна стать разработка идеи «малой войны», ее применения к нашим будущим войнам с противником, технически стоящим выше нас».

Надо сказать, что идеи М. Фрунзе получили в нашей стране хорошую теоретическую разработку. Их развивают и воплощают в жизнь ведущие военачальники того времени — М. Тухачевский, И. Уборевич, И. Якир.

С 30-х годов оперативные планы приграничных округов предусматривают с началом войны ввод в действие партизанских формирований.

Один из вариантов таков: при углублении на нашу территорию войск противника до 100 км они встречают сильное сопротивление укрепрайонов и ведут затяжные бои по их преодолению. Партизанские формирования с первых дней войны начинают наносить скоординированные удары по железным дорогам и другим жизненно важным коммуникациям врага.

Под ударами Красной армии с фронта и подразделений партизан в тылу, израсходовав запасы материальных средств, противник вынужденно отступает. Партизанские формирования также перемещаются по вражеским тылам, в том числе уходя и за пределы границ страны, продолжая диверсионную работу.

Для успешной деятельности диверсантов на случай войны в приграничных округах, в первую очередь вдоль западной границы, были оборудованы тайники с вооружением, боеприпасами, продовольствием. На территории Белоруссии было тайно заскладировано 50 тысяч винтовок, тонны взрывчатых веществ. В Украинском военном округе, в партизанских схронах, хранились также винтовки, пулеметы, мины, гранаты и даже 10 тысяч японских карабинов.

«В 1932 году, — писал в своих воспоминаниях Илья Старинов, — наша оборона на западных границах зиждилась на использовании формирований партизан.

Это была очень хорошо продуманная система не только на случай оккупации части нашей территории. Базы закладывались и вне СССР. Очень важно было то, что готовились маневренные партизанские формирования, способные действовать как на своей, так и на чужой территории.

О размахе подготовки можно судить по следующему факту — работали три партизанские школы. Две — в ГРУ и одна — в ОГПУ».

Однако Генеральный штаб еще больше расширял подготовку диверсантов, и 1935 году в приграничных округах разворачиваются диверсионные подразделения, залегендированные под саперно-маскировочные взводы.

Об этих подразделениях и до нынешнего дня почти ничего не известно. Не известно не только широкому кругу общественности, но даже специалистам. И не только специалистам, но непосредственно в Главном разведуправлении. Это утверждение может показаться абсурдным: мол, в ГРУ разворачивали подразделения спецназа и здесь же о них ничего не знали. Не верится? И тем не менее документы подтверждают это.

После Великой Отечественной войны Николаю Патрахальцеву пришлось доказывать, что он формировал и был первым командиром диверсионного подразделения. И доказывал он это своему же руководству.