– Вот, – повторил он. – Это я заработал. А это, – он осторожно катнул яблоко, – это я купил.

И поднял на неё глаза.

– Сегодня было мало работы. Это… это очень мало, да?

Женя покачала головой, и его встревоженное лицо снова просветлело.

– Господи, – повторила Женя. – Как я волновалась за тебя.

Но он ждал другого, и она сказала и сделала то, что должна была сделать. Взяла кредитки, аккуратно разгладила их и положила в шкатулку на комоде, где хранила деньги, а мелочь положила в вазочку рядом.

– Спасибо, Эркин.

Он перевел дыхание и улыбнулся той, прежней улыбкой, снова став на мгновение озорным мальчишкой. Женя подошла к нему и остановилась, словно хотела поцеловать, но только положила руки ему на плечи.

– А яблоко моё! – пропела Алиса.

– Алиса! – ахнула Женя. – Немедленно положи яблоко. Эркин, скорее на кухню, там плита, развесь куртку. Давай, давай, я сейчас тебе разогрею.

– Яблоко мне! – запротестовала Алиса.

Женя чуть ли не вытолкала Эркина и занялась Алисой.

– Помоем, нарежем, тогда поешь.

Когда она прибежала на кухню, в плите пылал огонь, от куртки на верёвке валил пар, Эркин сидел на корточках перед открытой топкой и то ли грелся, то ли ворошил поленья. Услышав её шаги, он поднял голову, и Женю удивило странное выражение его лица, будто он хотел что-то сказать и не решался. Но ей было некогда сейчас, и она, сдёрнув с гвоздя полотенце, кинула ему.

– Протри волосы.

Эркин поймал его на лету и отошёл от плиты. Возясь с кастрюлями, Женя слышала, как он отфыркивается и встряхивает головой.

– Почему так поздно, Эркин? – спросила она, не оборачиваясь.

– Ждал, пока стемнеет, – сразу ответил он. – Чтоб из окон не увидели. Женя, я задвинул засовы, на калитке и внизу, так?

– Так, – кивнула Женя. – Мы уже ели, сейчас я тебя покормлю. Иди к столу.

Что-то заставило её обернуться. Эркин стоял, комкая полотенце, скручивая его в тугой жгут, и опять то же нерешительное выражение на лице. Хочет сказать и не может?

– Иди к столу, – тихо попросила Женя.

Он опустил голову, повесил полотенце и вышел.

Эркин ел медленно, устало, склоняя над тарелкой голову с торчащими во все стороны прядями волос. Женя обмыла яблоко, нарезала его на ломтики, налила всем чаю и теперь сидела, и смотрела, как он ест. Алиса совсем разошлась, будто и не засыпала только что. Женя нарезала ей яблоко в чай, и она увлечённо играла в рыбалку, используя вместо удочки ложку.

Эркин доел, взял подвинутую Женей чашку, охватил её обеими ладонями и окунул лицо в душистый пар. Напряжение, с которым он шёл сюда, поднимался по лестнице, когда каждый шаг непосилен, когда вошёл и увидел световой круг от коптилки, Женю с шитьём, мордашку Алисы, прижатую щекой к столу… И только сейчас это напряжение стало отпускать его. Он дышал этим паром, чувствуя, как обмякает, расслабляется тело. Он отпил, и сладкое тепло растеклось по груди. Эркин понял, что может говорить, и поднял на Женю глаза.

– Женя, я сигареты взял, – она только молча кивнула, и он продолжил: – полпачки я за прописку отдал.

– Прописка? – удивилась Женя.

– Да, это говорят так, – он улыбнулся. – Ну, это когда новенький приходит, он либо даёт что, либо его ещё как-то… прописывают. Я… я больше заработал, но пришлось тоже за прописку отдать.

– А где ты был? – осторожно спросила Женя.

– На рынке, – начав говорить, он рассказывал всё охотнее. – Нашёл, ну, таких как я, рабов бывших, стал о работе узнавать. Постоянной работы нет. Так… поднести, разгрузить, дрова поколоть или ещё что, это можно, нанимают. Я и прописался там, у них.

– Подёнка, – задумчиво сказала Женя по-русски.

– Как? – быстро переспросил он.

– Podjenka, – повторила она, улыбнулась и не так перевела, как объяснила: – Работа на один день.

Он негромко засмеялся и повторил по слогам.

– По-дьон-ка, – и кивнул так, что подпрыгнули слипшиеся пряди.

– Ты пей, остынет.

– Пью, – повторил он и продолжил между глотками. – С жильём совсем плохо, говорят, кто не нашёл, прямо там спят, под забором. Но скоро будет тепло. Платят по-всякому. Кто деньгами, кто едой, кто сигаретами. Я не курю, а на сигареты наменять можно. Я за пять штук нож выменял, – он вытащил из кармана складной нож и подал его Жене. – Вот.

Женя взяла его, осмотрела, с трудом открыла. Недлинное широкое лезвие с заостренным концом угрожающе блеснуло. Женя попробовала лезвие пальцем. Острое. Но нож старый. Рукоятка исцарапана, оббитые углы, след от содранной накладки, видно, с именем прежнего владельца, на лезвии следы ржавчины и свежей заточки.

– Зачем тебе это, Эркин?

Он быстро вскинул на неё глаза, забрал нож, закрыл его с характерным щелчком, спрятал и снова уткнулся в чашку, сделал большой глоток. Женя ждала, и он всё-таки ответил.

– На всякий случай.

– Яблоко ты тоже на сигареты выменял? – сменила тему Женя.

Эркин хмыкнул сдерживаемым смехом.

– Две сигареты и ящики переложил на ночь под брезент.

– И сколько у тебя осталось? – вдруг спросила Алиса.

Он недоумённо посмотрел на неё, а Женя рассмеялась.

– Сама сосчитай. В пачке двадцать сигарет. Эркин отдал половину, потом ещё пять, а потом ещё две. Считай. Налить тебе ещё?

Эркин кивнул. Высыхающие волосы опускались, и весь он был уже не такой взъерошенный, лицо смягчилось, на смуглой коже просвечивал румянец.

– Плечо как? – Женя подвинула ему чашку.

– Денька два поберегу, – уклончиво ответил Эркин.

Алиса наклонилась над столом и, утопив лицо в чашке, пила через край. Женя шлепнула её по спине.

– Сядь прямо.

– Да-а? – обиделась Алиса. – А ему так можно?!

От неожиданности Эркин поперхнулся и закашлялся. И тут же получил от Жени легкий шлёпок между лопатками. Убедившись, что справедливость восстановлена, Алиса радостно заявила.

– А я сосчитала. Три сигареты.

– Проверим, – рассмеялась Женя. И так как он явно не понял, что требуется от него, подсказала. – Покажи ей оставшиеся.

Эркин вытащил из нагрудного кармана смятую пачку и вытряхнул на стол сигареты.

– Правильно, три, – кивнула Женя. – Молодец, Алиса, вот тебе ещё яблока и допивай.

Эркин убрал сигареты и поднял чашку к губам.

– Эркин, бери яблоко.

Он покачал головой.

– Я уже ел.

– Это когда? – недоверчиво улыбнулась Женя.

– А там побитые были, мы подобрали и поделили.

– А это ты выменял? – поймала она его.

– А оно же не битое, – упрямо отпарировал он.

– Вот и поешь небитого.

Он с подчёркнутой покорностью взял ломтик.

– То-то, – улыбнулась Женя и встала, собирая посуду. – Ну вот, а теперь ложитесь. Алиска, я кому говорю. Быстро в уборную и спать. Чтоб, когда я из