Этого тоже долго ждать не пришлось, и новость полностью подтвердила ее подозрения. Жером и двадцать человек с «Гардарики» были арестованы за трактирную драку. И добро бы просто кулаками махали — догадались подраться с французскими матросами. Потому-то и сидели сейчас в городской каталажке: нападение на солдат его величества, видите ли. В лучшем случае — галеры. В худшем — петля… Выслушав матроса, Галка ничего не сказала. Но подумала о самой себе в очень нелестных выражениях.

«Ты хотела этого? Хотела? Получай».

— Не торопитесь сушить весла. — Она перегнулась через планшир и крикнула своим пиратам, сидевшим в шлюпке. — Я сейчас сама в город наведаюсь. Поговорю кое с кем…

Джеймс сегодня позволил себе немного отоспаться: все равно ему до выхода эскадры в море делать пока нечего.

Потому женушка застала его одевающимся. И моментально испортила ему настроение своей мрачной физиономией.

— Эли, что-то случилось? — спросил он, завязывая воротник: он редко когда позволял себе небрежность в одежде.

— Случилось, — буркнула Галка, доставая из сундучка свое оружие. — Жером и двадцать матросов в тюрьме. За драку с «солдатами его величества».

— Довольно прозрачный намек со стороны господина адмирала, — проговорил Джеймс. — Эли, но ты ведь говорила Владу, что все равно придется брать офицерский патент, хоть тебе это и не нравится.

— Политика местного масштаба, будь она неладна. Братва-то ворчит, не каждому по нраву государственная служба… Я иду к де Шаверни, — спокойно сказала Галка, нацепляя на себя перевязь с саблей — последний штрих к образу капитана Спарроу. — Приму этот чертов патент, пусть наконец успокоится.

— Незачем было доводить до крайности. — Эшби был мрачен. Он любил жену и, как всякий влюбленный, идеализировал ее. Но сейчас из-под этого идеала проступали пугающие его черты. Он гнал от себя это наваждение, но пока безуспешно.

— Я ждала, когда де Шаверни совершит что-то подобное. Он взял Жерома и его людей в заложники? Это его ошибка и наша пусть маленькая, но победа. Ведь теперь братва на кораблях будет знать, что меня вынудили принять офицерский чин, и не разбежится на фиг с королевской службы… Да милый, — грустно улыбнулась Галка, заметив в глазах мужа недоумение и неприятие такого метода достижения своих целей. — Я страшный человек. Если бы осталась в своем мире, то лет через двадцать, глядишь, выбила бы себе местечко на нашем политическом Олимпе. Там как раз собрались люди, которые начинали свою карьеру примерно как я — с бандитизма районного масштаба, не очень чистой торговли или финансовых махинаций.

— С твоей стороны и с точки зрения целесообразности расчет был безупречен, но… Эли, это цинично, — с затаенной болью в голосе проговорил Джеймс.

— Цинично, — согласилась Галка, чувствуя себя так, словно ее душу зажали в тиски и медленно, по-садистски, сдавливают. — А по отношению к Жерому вообще подло. Если хочешь, можешь начинать меня презирать.

Все-таки Эшби был проницательным человеком и за эти годы изучил Галку лучше, чем она сама себя знала… Он женился на живой женщине, а не на идеале. И любил живую женщину со всеми ее достоинствами и недостатками.

— Все верно, Эли: ты — страшный человек, — сказал он, обнимая ее. — Но самое страшное в тебе то, что я все равно тебя люблю и ничего не могу с этим поделать.

— И я люблю тебя, несмотря на то что ты такой безупречный, — улыбнулась Галка. С плеч будто гора свалилась…

14

Надо ли говорить, как был доволен господин адмирал, вручая ей капитанский патент? Сегодня он опять изволил нарядиться как на аудиенцию у короля и благоухал ароматом парижских духов. Правда, карибская погодка — а ведь февраль на дворе! — исправно делала свое черное дело, и из-под тонкого аромата все явственнее пробивался вульгарный запашок пота. Был отменно вежлив и даже изволил пригласить мадам капитана присесть — в присутствии молча стоящих вдоль стены своих капитанов. Среди них Галка увидела незнакомое лицо: изящный молодой человек примерно ее возраста, в одежде и манерах ненамного уступающий самому де Шаверни. «Наверняка капитан той самой посудины, что бросила якорь вчера вечером, — кажется, „Сибиллы“, — подумала Галка. — Надо будет свести знакомство. Мало ли что». Но эта мысль оказалась мимолетной, как облачко. Галка была холодно сдержанна: не хватало сорваться в присутствии господ капитанов. Не время еще.

— Итак, мадам, примите мои искренние поздравления. — Де Шаверни наконец завершил свою длительную речь (три четверти которой занимали неумеренные дифирамбы в адрес короля). — Его величество никогда не забывает оказанных Франции услуг. А верная служба в будущем может избавить вас от упреков в занятии пиратством.

— Мне и до сих пор особо нечего было стыдиться. — Галка позволила себе ответить уколом, хотя вряд ли де Шаверни считал свое последнее высказывание бестактностью.

— Да, я наслышан о ваших условиях, предъявляемых к командам. И о дисциплине. Но разве не вы приказали повесить капитана Джонсона и его людей на реях их же корабля?

— Джонсон поплатился за то, что отдал два испанских поселения на растерзание своим бандитам, — ровно проговорила Галка. Ну какого черта он ее провоцирует? — А его команда — за то, что выполнила сей преступный приказ.

— Испанские поселения? — У сьера де Шаверни от искреннего удивления глаза полезли на лоб. — Вы казнили английского капера за то, что он убил пару сотен испанцев?

— Мирных жителей, — уточнила капитан Спарроу. — Мне все равно, какой национальности живодеры, и тем более все равно, какой национальности их жертвы. Кстати, повесила я не всех — места на реях не хватило бы на две сотни уродов. Остальными пришлось покормить рыбок. Они тут, понимаете ли, всегда голодные.

— Но вы ведь тоже убивали испанцев.

— В бою — да. Но мирных жителей — нет.

— Черт побери, я вас не понимаю, мадам. Что за женские бредни? Вы еще начните рассказывать о бесчеловечности войны как таковой, — возмутился адмирал.

— Я прекрасно понимаю, что любая война бесчеловечна, а уж пиратство — и подавно, — язвительно усмехнулась Галка, отвечая на «женские бредни». — Оттого хорошо знаю себе цену и не пытаюсь казаться лучше, чем есть. В отличие от некоторых господ, оправдывающих свой разбой службой короне.

Она уже наводила справки и знала: де Шаверни никогда и близко не имел отношения к военным действиям, потому сейчас не примет ее резкие слова на свой счет. Так и случилось. Более того: адмирал усмехнулся. Ни дать ни взять, разделял это мнение. Зато молодой незнакомец, которого Галка видела краем глаза, как-то подобрался, ожег ее гневным взглядом. «Ага, — отметила про себя мадам капитан. — Видать, рыльце в пушку. Обязательно спрошу о нем — кто такой, откуда взялся, чем занимается».

— Вы считаете, что можно остаться честным человеком, будучи пиратом? — Пока Галка думала о незнакомце, де Шаверни напомнил о себе. — Признаться, до встречи с вами я не думал, что это вообще возможно. Но, как вижу, невозможного не бывает. Вот, кстати, приказ о вашем назначении вице-адмиралом эскадры. — Он вынул из кармана свернутую трубочкой бумагу.