Я поняла лишь часть из того, что сказала мне мисс Скотт, но после нашего разговора мне полегчало. Прежде чем прозвенел звонок и ребята вернулись с прогулки, она подошла к своему столу и достала из ящика пузырек с какой-то жидкостью и крошечной пипеткой. Она велела мне открыть рот и капнула мне на язык две капли.

— Ты почувствуешь себя намного лучше, — сказала она.

Шум у соседей повторялся каждую ночь, но теперь он тревожил меня гораздо меньше. Я стала лучше спать, чего нельзя было сказать о моих родителях. Иногда я просыпалась среди ночи, и до меня доносились обрывки их разговоров. Однажды я услышала, что мать плачет:

— Я больше не могу, — всхлипывала она. — Как же дети? Что с ними будет?

В другой раз я услышала, как она снова и снова повторяла: «Ты такой чужой». Голос у мамы был какой-то непривычно тонкий, и казалось, будто ей не хватает воздуха. Я старалась обо всем этом не думать. Каждый вечер после чая меня на час отправляли к себе в комнату с указанием читать книгу. Это было чем-то вроде подготовки к выполнению домашней работы, которую нам должны были начать задавать со следующего года. Я решила, что буду посвящать этот час изучению магии. Если мисс Скотт была права и Роберт хотел сказать мне что-то хорошее, значит, нет ничего страшного в том, чтобы немного поупражняться в волшебстве. Я подумала, что если научусь колдовать, то смогу все исправить и сделать так, что родители перестанут ссориться и жизнь их станет легче: например, Тоби будет лучше спать, а у папы пройдут головные боли. У меня был спичечный коробок, который я утащила с кухни. Я клала его на письменный стол и пыталась сосредоточить на нем все свое внимание. Я хотела приподнять его над столом силой мысли, но все время на что-нибудь отвлекалась, и он так ни разу и не сдвинулся с места.

Как-то раз в субботу моя мать повела нас с Розой на благотворительную ярмарку, проходившую в церкви на нашей улице. Я всегда носила одежду, которую мы покупали на таких ярмарках, и тогда мне понадобились джинсы. Тоби сидел в коляске и грыз сухарь, а нам с Розой мама дала по двадцать пенсов, чтобы мы вроде как купили все, что захотим, однако мы были уже научены опытом и в любом случае спрашивали у нее разрешения, прежде чем потратить деньги на понравившуюся вещь. Мы слышали истории о том, как знакомые дети накупали себе на благотворительных ярмарках кучу ненужного барахла — пистолетов с пистонами, бенгальских огней, ароматизированных ластиков, баночек с табаком — и дома им потом за это влетало. Кто-то однажды даже купил у полуслепой старушки книгу «Радость секса». Мы сразу направились к прилавку с книгами и стали выискивать то, что нам покупать не разрешалось. Но мы знали, что до того, как настанет время уходить с ярмарки, нам удастся прочитать много всяких неприличных отрывков. Пока Роза увлеченно изучала «Самоучитель тантрического секса», я увидела нечто в мягком переплете красного цвета под названием «Экстрасенсорика: шестое чувство». Эта книжка входила в образовательную серию «Макдональд Гайдлайнс». Рисунок на обложке у нее был пугающий: огромный глаз, а внутри него — призрачная фигура женщины. Я взяла книгу с прилавка и стала листать. Там была фотография Ури Геллера,[25]сгибающего ложку, а еще — изображения спиритических сеансов, людей, проходящих сквозь огонь, символов сновидений, примеров лозоходства и случаев чудесного исцеления. Хотя картинка на обложке была такой ужасной, что я не могла долго на нее смотреть, сама книга что-то всколыхнула во мне. В последней части рассказывалось о том, как развить в себе экстрасенсорные способности. Мне во что бы то ни стало нужно было эту книгу заполучить. Она стоила пятнадцать пенсов. Я выбрала книжку Энид Блайтон,[26]которой у меня еще не было, и направилась к матери, увлеченной беседой с нашей соседкой.

— Мам, можно я куплю вот это? — спросила я.

Она даже не посмотрела, что за книжка лежала под Энид Блайтон.

— Да, солнышко, — сказала она.

Позже, когда я сидела в постели, погрузившись в чтение новой книги, Роза, дочитав один из романов о «секретной семерке»,[27]поднялась с мягкого пуфика, на котором до этого валялась, и, зевая, подошла ко мне. Она забралась на мою кровать и стала прыгать на пружинящем матрасе.

— Перестань, — одернула я ее. — Я читаю!

— И про что там?

— Про экстрасенсорику, — ответила я. — Только это тайна, так что никому не говори.

— А это что такое? — спросила она, заглянув мне через плечо и ткнув пальцем в одну из картинок.

— Тут рассказывается про полтергейст, — пояснила я, слегка запнувшись на новом слове.

— А-а, — протянула она со скучающим видом. — У нас дома его полно.

— Я же тебе говорила, что у нас тут часто беда с паромом. Было утро вторника, и Верхний паром, также известный под названием Понтонный мост, вышел из строя. Все местные повыходили из машин и принялись звонить по телефону, курить или осматривать ту часть парома, которая, по их мнению, не работала. Немногочисленные туристы и приезжие сидели в машинах и наблюдали за работниками парома. Роуэн, который в это время дня паромом никогда не пользовался, стоял у ограждения и смотрел на гребное колесо. Теперь, когда я его окликнула, он смотрел уже не на колесо, а на меня. Я тоже смотрела на него, и вдруг с нашими глазами что-то произошло: они будто соприкоснулись где-то посередине разделявшего нас пространства. Мы словно дотронулись друг до друга, хотя никакого прикосновения в действительности не было. Я не хотела его отпускать, и, наверное, он тоже этого не хотел, потому что мы долго — около десяти секунд — вот так держали друг друга глазами. Казалось, мы сейчас опять поцелуемся.

— Ты мне и на Нижнем пароме советовала никогда не переправляться, — сказал он, наконец отведя глаза.

— На нем ехать менее приятно, — сказала я и тоже бросила взгляд сначала на реку, а потом куда-то вдаль, на море.

Как можно описать такое мгновение? Как понять, произошло между нами что-нибудь или нет?

Роуэн снял очки и потер глаза. Вокруг них, словно стаи недокормленных акул, собрались тонкие складки кожи. Лицо у него было бледно-серого цвета, будто залитое лунным светом море. Можно было подумать, что он не спал целую неделю. На нем, как обычно, были джинсы и шерстяное пальто с капюшоном, а волосы нелепо торчали в разные стороны.