— Эх, зря я картинки тогда порвала! — пожалела Тося, великодушно давая Илье возможность собраться с мыслями.

Илья молча полез в карман за папиросами. Лафа этим ребятам! Как что — так закуривают. Пока папиросы со спичками достанут, да чиркнут, да пустят дым — глядишь, самое трудное время и пробежит. Вроде и не делают ничего, а все при деле. Умеют устраиваться!

А Тося была некурящей, и ей ничего другого не оставалось, как торчать истуканом на крыльце конторы. Она завистливо покосилась на Илью, разминающего папиросу — ведь папиросу еще и разминать можно целую минуту, а потом еще полминуты стучать мундштуком по спичечному коробку или по ногтю — выбирай, чего душа желает, — и строго предупредила:

— Ты только ничего такого не думай. Я совсем не из-за тебя на кухню вернулась, а… для пользы дела. Надо, понимаешь?

— А я ничего и не думаю, — угрюмо отозвался Илья, постукивая папиросой по ногтю большого пальца.

Значит, он предпочитает ноготь…

— Вот это правильно! — одобрила Тося и сбежала с крыльца, не дожидаясь, пока Илья начнет чиркать спичкой и пускать дым.

НОВАЯ МЕТЛА

Дементьев с Чуркиным обходили делянку.

— Волоки у вас никудышные, только тракторы калечить! — распекал мастера Дементьев со всем пылом начинающего начальника. — А если эти… подснежники не уберете, вам не поздоровится!

Он пнул ногой хлыст, занесенный снегом.

— Новая метла, она, конечно… — пробормотал Чуркин.

Они подошли к кривобокой и щелястой Тосиной кухне, переделанной из летнего навеса. Выпавший ночью снег запорошил постыдные лохмотья капусты, оставшиеся от Гавриловны, и теперь ничто не напоминало о том, что Тося покидала кухню и пробовала свои силы на основной работе. И, как встарь, от котла валил дразнящий аромат.

— А это что за избушка на курьих ножках? — поинтересовался Дементьев и проглотил набежавшую слюну. — Неужто столовая?

— Она самая… Филиал.

Убогий сарай выглядел особенно нелепо рядом с бензопилами и мощными трелевочными тракторами.

— Я думал, повариха привередничает, а за такие инженерные сооружения судить надо. Это ж позор для всего лесопункта! — стал горячиться Дементьев.

Чуркин почесал в затылке.

— Так-то оно так, но есть и своя выгода. Не засиживаются у нас в перерыве: пообедают — и сразу за работу.

— В такой халупе не засидишься!

— Я же и говорю, — поспешно поддакнул Чуркин. — Народ привычный, опять же костры…

— Костры! — с ненавистью выпалил Дементьев и зашагал к ближнему трактору.

Он сосчитал все чокеры и сам опробовал тракторную лебедку. За придирчивой строгостью Дементьева угадывалась робость новоиспеченного инженера. Еще на институтской скамье он решил, что участок его будет передовым, но с чего начинать сейчас, не знал и хватался за все сразу.

— Товарищ технорук! — окликнула Дементьева бойкая Катя. — Ракету уже на Луну запустили, а мы тут все по старинке топориками тюкаем! Летом еще туда-сюда, а зимой до того в снегу вываляешься, не разобрать, кто ты: женский пол или дед-мороз?.. И домой придешь — сразу в сон кидает, хоть вечернюю школу бросай.

— Поменьше на Камчатке сиди, — выслуживаясь перед техноруком, сказал Чуркин.

— Спасибо за совет, — поблагодарила мастера Катя. — До ваших лет доживу — так и сделаю… — И, повернувшись к Дементьеву, Катя дала наказ: — Придумать что-нибудь надо, товарищ технорук. Пошевелите своей инженерной мыслью!

Филя, крепивший неподалеку чокеры, с удовольствием прислушивался к тому, как языкастая Катя «дает прикурить» новому начальству. А Дементьев, внимая Катиному наказу, все старался стать так, чтобы не видеть жарко пылающего костра.

— Тут и думать нечего, все давно уже придумано. Будем вместе с вами ломать эту кустарщину.

— Я хоть сейчас! — согласилась Катя. — Что это вы все от костра отворачиваетесь? Дым глаза ест?

— Хуже: душу! Стыдно смотреть, как миллионы на ветер летят.

— А я тут при чем? — опешила Катя. — Мне как приказывают…

— Я вас, девушка, и не виню.

Дементьев махнул рукой и пошел прочь от костра.

— Чует мое сердце, хватим мы с ним горя, — опасливо сказал Длинномер.

А Мерзлявый, верный себе, добавил:

— Из этих интеллигентов самые лютые начальники и получаются!

— Нет, здесь что-то другое… — предположил Сашка.

Веселый звон поплыл над лесом. Тося охаживала топором буфер и кричала-заливалась:

— Обе-ед! Навались, основные работнички! Поспешай, отощавшие!

По пути на верхний склад Дементьев с Чуркиным снова подошли к Тосиной избушке. В охотку работали ложками лесорубы.

— Отобедайте с нами, — пригласил Чуркин инженера.

Лесорубы потеснились, и Дементьев сел за стол. Несознательная Тосина рука самовольно, без ведома хозяйки, зачерпнула было для Дементьева щей погуще, но Тося тут же заметила свой подхалимский поступок, опрокинула в котел нечаянный улов и плеснула в миску начальника самых что ни на есть жидких щей — жиже некуда.

Илья высыпал к ногам Тоси охапку сухих звонких дров.

— На вот… — сказал он, старательно смотря мимо Тоси.

— Илюшка, ну зачем ты! Тут я и одна управлюсь.

— Привык тебе помогать… — буркнул Илья и, прячась за науку, придирчиво спросил: — Ты про условный рефлекс слыхала?

У Тоси глаза полезли на лоб.

— Так это ж у обезьян бывает…

— И на том спасибо.

— Ой, Илюшка! — спохватилась Тося.

— Ты как меня называешь? — заинтересовался вдруг Илья.

— Илюшка… А что?

— Вроде и не очень нежно, а у тебя как-то ласково получается! — подивился Илья.

— Голос у меня такой… — оправдалась Тося.

Отведав знаменитых Тосиных щей, Дементьев сказал громко и раскатисто, будто на митинге:

— Я думал, преувеличивают, а она и в самом деле вкусно готовит!

«Видать, не очень-то тебя в институтской столовке баловали», — подумала Тося и пожалела, что кормит вчерашнего студента одной жижей.

Дементьев отодвинул пустую миску.

— Самый настоящий талант!

— Талант! — как эхо, повторил Чуркин, прикидывая: простым выговором он отделается на этот раз или молодой технорук влепит ему строгача.

Тося насупилась и сердито загремела черпаком. Илья с миской в руке придвинулся к ней.

— Ты чего?

— Еще и смеются… У всех таланты как таланты: сплясать или спеть, машину там сочинить, а тут надо же!.. — Она в сердцах пнула горемычный котел, осушила ногу и скривилась от боли. — Ох и невезучая я!

АНФИСА ЗАНИМАЕТСЯ САМОКРИТИКОЙ

Коротая время на дежурстве, Анфиса делилась новостями с Марусей — телефонисткой соседнего лесопункта:

— Живу помаленьку, замуж пока не собираюсь… Новый технорук? Говорят, строгий… Ты своего охмуряй, а нашего не трогай!.. На микропорке туфли и у нас выбросили…

Вот уже целый год Анфиса говорила с Марусей чуть ли не каждый день, а в глаза ее так и не видела. Про себя она давно уже решила, что Маруся похожа