Макс бессознательно погладил свои волнистые волосы.

— Я тоже так думаю, — сказал он. — Но, знаешь ли, я чувствую свою ответственность за это. Это я познакомил их и…

Кэйт ощутила, как ее раздражение исчезло. Она всегда видела в нем некий стереотип — своего рода клон плутоватого яппи с Уолл-стрит. Когда Макс дружил с девушками некоторое время, он не выказывал особой привязанности или страсти. Теперь, однако, он казался искренним и трогательным. Она почувствовала внезапную теплоту к нему и некоторую вину за предубеждение, с которым относилась к нему раньше.

— Я знаю Джека, он однолюб, — покачал он головой. — Я видел Бину. И знаю, как эта история повлияла на нее, и я сказал ей, что не стоит так расстраиваться из-за его слов. Кто бы мог подумать, что Джек… — Макс смотрел на картинку на экране. Кэйт заметила, что он на мгновение забылся, глядя на нее. — А она очень красивая, — пробормотал он.

— Что ж, надеюсь, они очень счастливы вместе, — заметила Кэйт едко. — Я уверена, что у них общие цели и интересы.

— Э, да он не женился! — возразил Макс. — Даже Джек не такой глупец.

— Откуда тебе известно? — спросила Кэйт.

— Почитай письмо, — сказал Макс, открывая сообщение Джека.

Что за место! Виды необыкновенные, электроника дешевая, а женщины — необыкновенные и дешевые. Ты должен приехать! Здесь царство денег, и доллар заправляет всем.

Кэйт не стала читать дальше.

— Он отвратителен, — сказала она, отвернулась и принялась осматривать квартиру.

— Так ты думаешь, что я не должен показывать это Бине, верно?

— Так, Эйнштейн, — ответила Кэйт, направляясь вниз по лестнице к себе домой. В дверях она услышала телефонный звонок. Увидев номер Эллиота на определителе, она крикнула в трубку:

— Стреляй прямо в голову!

— И тебе добрый вечер, — ответил Эллиот. — Надеюсь, я не прервал твоего ужина, но Брайс и я в субботу утром встречаемся с Биной для радикального обновления. Ты участвуешь? — спросил он.

Кэйт немного колебалась, раздираемая новостями с верхнего этажа и негативным отношением к плану в целом. Было ли это преображение чем-то вроде лжи, наподобие историй маленькой Дженнифер? Это был способ внешне заявить о том, что ты другой, чем есть на самом деле. Но письмо Джека повергло ее в шок.

— Я приду, — ответила она.

Только повесив трубку, она сообразила, что ее согласие означало отмену встречи с Майклом. Они проводили вместе ночь каждую пятницу и каждую субботу. После непостоянства Стивена Кэйт ценила то, что Майкл проводил с ней каждую ночь по пятницам, субботам и воскресеньям. На неделе они частенько ходили в кино и потом оставались у нее.

Вероятно, Майклу требовалась стабильность, поскольку он всегда выглядел расстроенным, если Кэйт вынуждена была изменить их планы, и виноватым, если ему самому приходилось прибегать к этому (что бывало редко). Что ж, Кэйт оставалось лишь сожалеть о приятной, ничем не занятой субботе, но, возможно, ей удастся убедить Майкла поработать, пока она проводит время с друзьями. Она снова взялась за трубку и со смешанным чувством набрала номер Майкла.

Два дня спустя «шавки» в сопровождении Брайса и Эллиота шагали по Пятой авеню. Все они пожелали принять участие в преображении Бины.

— Что меня беспокоит, так это возраст, — говорила Барби. — Ты начинаешь выглядеть как ортодоксальная еврейка.

— Это волосы, — согласился Брайс. — Они напоминают плохой парик.

— Брайс! — одернул его Эллиот прежде, чем это успела сделать Кэйт.

— Правда глаза колет, — заметила Бев, погладив Бину по руке, а потом и свой живот.

— Думаю, мне просто надо, э-э, зайти в ванную, — сказала Бина. — Я так нервничаю. Джеку нравились мои волосы.

— Недостаточно, — подытожила Барби.

— Не переживай. У Луи есть комната для леди, — сообщил ей Брайс и потащил в отделанный мрамором вестибюль. Кэйт покачала головой.

Вся компания знала, что она не одобряла идею, но игнорировала это, исключая Брайса. Тот обернулся к ней и сказал:

— Знаешь, если уж мы здесь, Пьер мог бы постричь и тебя.

— Не думаю, — возразила Кэйт. Ей нравились длинные волосы. Как и Стивену, и Майклу. Они выглядели сексуально, и их было легко уложить при необходимости. Теперь, уже оскорбленная, Кэйт присоединилась к компании, забившейся в лифт, и они поднялись на четырнадцатый этаж, в салон, выходивший окнами на кафедральный собор Святого Патрика.

— Вот это да! — сказала Бина, оценивая открывшуюся перспективу. — Это так же красиво, как в Эпкоте.

Кэйт закатила глаза.

Брайсу было не до красот.

— Пьера, пожалуйста, — обратился он к женщине у стола. — Скажите ему, что пришел Брайс, и у нас стрижка и консультация у Луи.

Бев, Барби и Банни изумленно переглянулись. За годы чтения «Аллюра» они накрепко запомнили имя Луи Ликари, бога в искусстве окраски волос. А Брайс запросто называл его по имени.

— Пошли, дорогая. Думаю, нам здесь могут сделать все, в чем нуждается твоя головка, — сообщил он Бине, предлагая ей руку и провожая до кресла стилиста.

— Не мешало бы еще ее и протестировать, — проворчала Кэйт. Она взглянула на Эллиота, но тот лишь пожал плечами. Барби, Банни и Бев стояли поодаль. Кэйт была довольна, что Бина окружена таким вниманием. Это было как раз то, что нужно для нее. Но, как ни странно, она испытывала своего рода зависть. Кэйт никогда не просила о помощи, когда переживала кризис со Стивеном, да и «шавки» вряд ли смогли бы ей как-то помочь.

Бина провела в салоне часа четыре. Пока она была там, Барби сделала хорошую стрижку, Бев — массаж лица, и Банни массаж сделали в качестве запоздалого свадебного подарка от Брайса с Эллиотом. Кэйт ограничилась только маникюром, почти не заботясь о выборе цвета. Но зато Бина претерпела полную трансформацию. Ее волосы спереди слегка посветлели, и светло-пепельные пряди оживили ее натуральный темно-коричневый цвет. Кэйт была поражена тонким вкусом мастера. Стиль, длина до подбородка, виртуозная стрижка — и вокруг головы Бины возникло какое-то сияние, словно нимб из волос. Даже Кэйт признала, что подруга потрясающе преобразилась.

— Милая стрижка, Бэтмен, — все, что сказал Эллиот, оторвав глаза от школьных тетрадей, которые проверял. Бина хихикала и вертела головой из стороны в сторону. Нимб светился, как у святых в часовне. Приемщица заказов и две кассирши охали и ахали, словно им за это платили. Барби, Бев и Банни, пораженные, ворковали, как голубки. В краткий момент внезапной слабости Кэйт спросила себя, почему она сама не сделала стрижку. Может быть, подрезать волосы, осветлить несколько прядей, сделать макияж, и смена имиджа была бы налицо. Она глубоко вздохнула. Потом взяла себя в руки.

— Отлично, — сказал Брайс. — У нас есть драпировка. Теперь — за обивкой.