– А там был сумасшедший дом, – заключил Хорас, вспомнив мрачное строение из красного кирпича, известное как Белый дом…

Взвизгнув тормозами, рядом с ними остановился серый «Роллс-Ройс». Оттуда выскочил взволнованный, но не потерявший присутствия духа небольшого роста человек, по виду военный врач.

– Он ранен?! – вскричал он. – Его светлость ранен, чтоб его?!

С этими словами он спрыгнул в кювет и начал беглый осмотр.

– Его светлость, – грустно пробормотал Хорас. – Вот так приехали.

Тем временем коротышка доктор выскочил из кювета.

– Ничего не сломано. Несколько царапин, легкое потрясение, и все. Йейтс! Дэвис! Помогите его светлости сесть в машину! Оставьте велосипед этого идиота почтальона там, где лежит. Черт бы побрал этих полисменов: ребенка не могут остановить на детском велосипеде. Чуть шею себе не сломал. Роджерс! Разверните машину. Итак, господа…

«Господа» с опаской взирали на хранителя его светлости. Они пребывали в явной неуверенности относительно того, что произойдет дальше. Однако коротышке доктору и в голову не пришло, когда он увидел трех респектабельных молодых людей и более чем респектабельный автомобиль, что перед ним главные злодеи и виновники происшествия.

– Весьма обязан вам, господа, за ваше… э-э… своевременное вмешательство и помощь. Позвольте объяснить обстоятельства дела. Лорд Паклфилд – один из моих пациентов. Я – доктор Гоффин из Белого дома. Он весьма нервный субъект: чуть что не так, он сбегает. Не представляю, что его спровоцировало на этот раз. Ворота открыты! Почтальон – болтун! Это больше не повторится, черт подери. Йейтс! Дэвис! В машину!

С этими словами доктор Гоффин учтиво приподнял шляпу (Майк ответил своим коронным поклоном) и запрыгнул в «Роллс-Ройс». Через мгновение лорд Паклфилд и его челядь с ровным урчанием скрылись в сгущавшейся темноте.

Хорас задумчиво постукивал пальцами по корзине. Дэвид вытащил трубку. Майк достал часы.

– Без четверти шесть, а до дома неблизко. Можем успеть к общему ужину, если поторопимся.

Предложение было высказано без особого энтузиазма и встречено столь же вяло.

– Ставлю десять шиллингов, если опоздаем, – добавил странствующий псаломщик.

– Ты уже разорился на пять фунтов, – грубовато заметил Хорас, в очередной раз хлопнув по корзине. – Еще десять шиллингов для тебя погоды не сделают. По-моему, надо ехать отсюда и как следует поесть.

Дэвид раскурил трубку.

– Всегда есть «Три голубя», – произнес он.

Приняв решение, все трое двинулись к машине. Через минуту они уже мчались к развилке у Фулбрука. Когда друзья приблизились к подъему, по которому недавно спускались, в свете фар мелькнула величественная фигура, слезшая с велосипеда и рассматривавшая лежавшее в кювете транспортное средство. Это был дородный констебль. Он, очевидно, разминулся со своими коллегами на вершине холма. Констебль пытался разгадать какую-то непостижимую загадку.

Огромный «Де Дион», покрытый грязью, но не посрамленный, подкатил к зданию с тускло светящейся вывеской «Три голубя». В гостиной путешественников ждали горящие камины, уютный отблеск свечей и легкий аперитив. Фантазия дня закончилась, к счастью, без жертв, которые в какой-то момент казались неизбежными. Дэвид вернулся к Пиндару, Хорас погрузился в раздумья, Майк прикидывал в уме меню ужина. Они приехали чуть раньше, так что можно было с удовольствием подождать.

В «Трех голубях» все всегда складывалось к лучшему. Аперитив выпит, ода закончена, раздумья рассеялись. Наступил момент, когда ожидание сменяется нетерпением. В дверях показался официант и пробормотал долгожданное «Кушать подано». Все трое лениво поднялись с кресел, и Майк одним предложением развеял все заботы дня:

– Знаете, ребята, мне не очень-то хотелось поймать его.

Они первыми вошли в уютно освещенную таверну и успели прикончить копченую семгу, когда там появился еще один посетитель. Им оказался бородатый старичок, которого они обсуждали за обедом. На сей раз он был без книги и неспешно прошел к своему столику, весьма странным образом прижав сжатые кулаки к плечам…

– Вот это да!

Майк разразился таким жутким утробным воплем, что бородатого старичка как ветром сдуло.

– Убежа-а-а-ал!

Последовавшая за этим сцена стала уникальной в истории сего добропорядочного заведения.

Сыщик должен уметь чувствовать добычу. Эплби догадался, где она, но искал не в том месте. Однако он с осторожностью воспринимал тот факт, что «добыча» не в том месте обязательно представляет собой отвлекающий маневр: он может лишь казаться таковым, но след взят верно.

Сказать точнее, «добыча» оказалась не столько не в том месте, сколько не в то время. Всего лишь час спустя после обнаружения тела Амплби два члена Ученого совета колледжа Святого Антония, Готт и Кэмпбелл, встретились в одном и том же месте на Лутон-роуд. Это могло произойти случайно, это могло оказаться умыслом. Во втором случае цель подобного маневра представлялась весьма туманно. Все это требовало расследования, и именно туда Эплби намеревался отправиться, когда сказал Додду, что хочет совершить прогулку. Теперь он быстро шел по Школьной улице и напряженно размышлял над первым обстоятельством, которое следовало принять во внимание.

В тот вечер, когда произошло убийство, Кэмпбелл отправился в клуб «Чиллингворт» в Стоунгейте. По его словам, он прибыл туда до того момента, когда Амплби последний раз видели живым, и оставался там до без десяти двенадцать. Это составляло его алиби на предмет убийства, которое в любом случае следовало проверить. С этого он и начнет.

Со стороны Стоунгейта к входу в клуб ведет короткий проход между домами. Он кончается чахлым двориком с убогим фонтанчиком и маленьким бассейном. Все это занимает площадь полтора-два квадратных метра и известно членам клуба как «сад». Обдумывая свои действия, Эплби решил, что тайно проникнуть в «Чиллингворт» практически невозможно: он сразу же наткнется на сопротивление секретаря. Оценивая этот план, он позвонил в дверь.

Секретарем оказался респектабельный молодой человек с безукоризненными манерами. Удостоверение Эплби вызвало с его стороны заверения в том, что клуб окажет всяческое и скорейшее содействие. Тем не менее секретарь высказал опасение, что расследование передвижений членов клуба в пределах здания требует санкции председателя. Можно ли поговорить с председателем? К сожалению, нет. Лорд Паклфилд несколько нездоров, и на некоторое время доктора запретили ему заниматься делами клуба. Исполняющий обязанности председателя? Да, конечно. Безусловно, полномочий доктора Краммлза будет достаточно. Позвонить доктору Краммлзу? Инспектор, очевидно, понимает, что это не телефонный разговор…

Эплби привык преодолевать подобные церемониальные препятствия и через час с небольшим получил почти всю необходимую информацию от прислуги. Что же до передвижений Кэмпбелла, то его интересовали временные рамки. Кэмпбелл прибыл в десять пятнадцать. Около десяти тридцати ему подали что-то выпить в курительную. Через несколько минут с бокалом в руке он вошел в ломберный зал и сел за партию в бридж. Игра продолжалась до половины двенадцатого, после чего Кэмпбелл минут десять беседовал с кем-то из игроков. Однако ровно без четверти двенадцать он надел пальто и шляпу и вышел из клуба. Гардеробный не сомневался относительно времени его ухода: прежде чем встать, Кэмпбелл взглянул на часы, и поэтому гардеробный тоже бросил взгляд на циферблат. Более того, была еще одна причина, по которой он все запомнил. Кэмпбелл вышел через дворик. Однако он, очевидно, что-то забыл в клубе, поскольку через минуту его снова видели в здании. После этого он почти сразу же вышел, на сей раз окончательно, через боковую дверь, выходящую прямо на Стоунгейт чуть севернее.