Я приняла ванну — такую горячую, что едва могла терпеть. И вылезла с покрасневшей кожей и сморщенными пальцами. Надела свободные брюки, черную толстовку с капюшоном и носки. Заварила чашку кофе, подогрела для него молоко, сварила яйцо, отрезала кусок затхлого хлеба и обильно намазала маслом. Я собиралась следить за собой. Заставила себя завтракать за столом, макала хлеб в желток и медленно пережевывала между глотками кофе с молоком. Затем вошла в ванную и встала перед зеркалом. Меня до сих пор брала легкая оторопь, когда я смотрела на свое лицо. Смочила волосы, причесалась, чтобы они так не торчали, энергично почистила зубы и при этом не сводила с себя глаз. Никакой косметики и украшений. Готова к действию.

Только-только перевалило за семь. Большинство людей еще, наверное, спали. В такую рань вряд ли купишь комплект для проведения экспресс-теста на беременность. Займусь этим позже. А пока я вернулась к листам бумаги, на которых писала вечером. Пошарила по шкафам в поисках скотча — не нашла, но в ящике с отвертками, бечевкой, плавкими предохранителями и батарейками обнаружила изоляцию и прилепила бумагу к стене — листы были с пробелами, которые я надеялась впоследствии заполнить. Эта процедура доставила мне удовольствие, как протирка грифельной доски и заточка карандашей перед началом настоящей работы.

Я написала фамилии и адреса мужчин, которых планировала сегодня посетить. Они все были хорошо знакомы мне, и, видимо, именно к ним я ездила после того, как ушла из «Джей и Джойнер». С ними я разговаривала по телефону в последние недели работы и встречалась лично. Но то был период суматошной спешки, словно я слишком быстро летела и все сливалось вокруг. Или это амнезия распространялась в прошлое? Где-то в середине располагался эпицентр тьмы, которая к прошлому и будущему постепенно светлела, пока чернота совершенно не исчезала.

Я сверила адреса на дорожной карте и разработала маршрут — к кому первому ехать. Подняла трубку и собралась набирать номер, но сообразила, что лучше объявиться без предупреждения. У меня не было другого преимущества, кроме неожиданности. Затем натянула шерстяную шапочку на глаза, обмотала полосатым шарфом подбородок, выключила свет и раздвинула шторы в спальне, как это было до моего прихода в квартиру.

Вчера выдался длинный день, а ночь получилась слишком короткой, и от этого утро было еще более нервным. В доме отсутствовал черный ход, поэтому пришлось воспользоваться парадным. Но прежде чем открыть дверь, я надела темные очки. Теперь моего лица почти не было видно. Я глубоко вздохнула и вышла на пронизывающий ветер Стало еще холоднее. Мороз дубил кожу, пробирал до самых костей. Под примерзшим стеклоочистителем моей машины все еще белела штрафная квитанция. Но это не имело значения. Я собиралась ехать на городском транспорте.

Магазин Кена Лофтинга был еще не открыт, но, прижав лицо к стеклянной двери, я разглядела в глубине свет. Звонка как будто не было. Я постучала кулаком и стала ждать. Наконец показался силуэт человека. Загорелось электричество, и ко мне, хмурясь от моего нетерпения и тяжело ступая, подошел грузный Кен. Но дверь открыл не сразу, а присматривался ко мне из-за стекла, пока по его лицу я не поняла, что и он меня узнал. И только тогда стал отпирать один за другим запоры и потянул створку. От страха у меня пересохло во рту, но я продолжала улыбаться.

— Эбби?

— Я просто остригла волосы, вот и все. Можно мне перемолвиться с вами словечком?

Кен отступил, но продолжал меня разглядывать, и я почувствовала, что начала смущаться.

— Я надеялся, что мы еще увидимся, — начал он, а я прислушивалась к его произношению. — Я думал о вас.

— Разве вы еще не открылись? — Я нервно обвела глазами магазин. Люстры, бра и всякие другие светильники ярко сияли, но покупателей не было.

— Через пять или десять минут.

— Мы можем поговорить?

Он пропустил меня в магазин. Затворил и запер на замок дверь. От этого звука у меня по спине побежали мурашки.

Кен не просто мог дать любой совет, касающийся электричества. Он был помешан на свете — знал, как он падает, какова глубина освещения и характер контраста. В его магазине в Стоквелле можно было приобрести фантастические норвежские лампы прерывистого света или увлеченно обсуждать с ним направление освещения — что лучше: сверху вниз, снизу вверх или общее верхнее. Кен часами занимался этим. Свет в офисе «Лавины» был настоящим произведением искусства. Каждый кабинет и стол был ярко освещен, но между ними были созданы притененные зоны. Только контраст создает форму и глубину комнаты и возрождает ее к жизни, не уставал повторять Кен. Золотое правило: никогда не устраивать плоского, ослепительного освещения. Директорам «Лавины» нравилось бесконечно осуждать эти темы.

— Почему вы сказали, что надеялись меня видеть?

— Сначала о главном. Хотите чаю?

— С удовольствием.

Кен заварил в своем заваленном коробками и ящиками кабинете чай. Я сидела на стуле, а он на коробке. В его магазине было очень холодно, и я осталась в пальто, хотя хозяин не мерз в рубашке с коротким рукавом.

— Так вы хотели встретиться со мной?

— Печенье? Имбирный орех?

— Все прекрасно. Спасибо.

— Это я вас должен благодарить.

— Но за что?

— Вы спасли меня от потери трех штук баксов.

— Я это сделала?

— Ну да.

— Каким образом?

— Что?

— Извините, Кен, и потерпите меня. Мне необходимо прояснить некоторые вещи.

Его вполне устроило такое туманное объяснение.

— Сказали, что мне недоплатили, и посоветовали добиваться справедливости.

— И вы устроили скандал?

— Естественно.

— Когда я вам сказала об этом, Кен?

— Должно быть, в понедельник утром. Вот так же рано, как сейчас.

— Какой понедельник?

— Кажется, три недели назад.

— Четырнадцатого января?

Он подумал и кивнул:

— Наверное, так.

— И с тех пор мы с вами не встречались?

— Нет. А что, должны были? — По его лицу было видно, что он начинает понимать. — Вам это нужно для отчетности — количество рабочих часов? Я ваш должник. Только скажите, когда мы встречались и сколько времени провели вместе?

— Дело не в этом. Я только хочу разобраться в путанице. Значит, с тех пор я вас ни разу не видела.

Кен немного растерялся.

— Нет. Хотя я очень хотел сказать вам спасибо. — Он подался вперед и положил мне руку на плечо. — Ведь вы ради меня подставили свою голову.

От его прикосновения я вздрогнула.

— Вы уверены? Ничего не путаете? Понедельник четырнадцатое?