— Но зачем было раздевать похищенных? — растерянно спросил Бета.

— Но зачем было их вообще похищать? — усмехнулся Альфа. — Ни требований о выкупе, ни заявлений каких-то не поступало. Видимо, мы имеем дело с маньяками, а мотивацию их поступков понять сложно. Это уже работа психиатров и следователей. Мы свое сделали — нашли доказательства причастности к преступлению.

Они сфотографировали находку на все три камеры: если с одной что-то случится, другие останутся. Вещи Серегиной сложили в пластиковый пакет, подробно засняв процесс выемки их из ямы. Если Беловы каким-то образом успеют подсуетиться и перепрячут остальные вещдоки, пакет и видео останутся.

Но у Беловых шансов отвертеться уже не было, это отлично понимали все. Первым делом решили арестовать женщину, потом взяться за сына.

Теперь, когда в руках оказались реальные доказательства преступления, чудеса и мо́роки острова перестали действовать на всех троих, наваждение и смутный страх исчезли.

Заложив яму так, как было раньше, тронулись в путь. Шли по траве, чтобы опять не путаться с тропкой, а чтобы трава не мешала, выжигали ее лазером впереди.

Трава покорно никла, идти стало веселей.

— Туман ложится, что ли? — сказал вдруг Гамма, идущий последним.

Огляделись. В самом деле — позади тянулись белесые нити. Похоже на паутинки, какие летают в разгар бабьего лета, но сейчас стоял июль, это раз, а во-вторых, нити были мохнатые и в самом деле напоминали клочья тумана.

— Еще не хватало, — проворчал Альфа. — Если ляжет такой, как вчера, не оберемся хлопот. Надо поторопиться.

Поторопились. И вот наконец-то впереди открылась поляна, огород-сад за плетнем и — убогонькая бревенчатая избушка.

Постояли, приглядываясь. Вершины деревьев задыхались от солнца и грохота ветра, а внизу было сыро и тихо. Только заплетал свои мохнатые кружева туман.

— Оружие приготовить, — негромко скомандовал Альфа, хотя все и так держали его наготове.

И вдруг из-за кустов выскочило что-то, метнулось через тропу!

Ударила молния — Бета опустил руку с оружием.

Гамма выругался севшим голосом.

Зверек, которого влет, с быстротой и меткостью робота, сбил Бета, очень напоминал зайца — только не серого, не белого даже, а зеленого цвета!

Зеленого — как трава, как листья, как самый воздух здесь, как все это дикое, непостижимое лесное празднество…

Альфа содрогнулся, словно и его прострелило. Что-то накатилось, какая-то тоска ядовитая… Но он взял себя в руки, потому что рядом с избушкой показалась статная женская фигура.

Она! Опять она!

* * *

Ганка все плакала и плакала. И ничего, никакого слова от нее нельзя было добиться. Замучишься успокаивать!

Но, честно говоря, Валерка вовсе не замучился. Ему было приятно бормотать снова и снова:

— Ну что ты? Не надо!

Ужасно хотелось вытереть ей слезы, но, во-первых, не было платка, а во-вторых, Сан Саныч как-то странно смотрел.

Говорят, мужчин должны раздражать женские слезы. Но Валерку Ганкины слезы ничуть не раздражали. А Сан Саныча, наверное, да — то-то он с Валерки глаз не спускал, и рот у него подергивался.

Посмеяться, что ли, хотел?

— Слышь, племянник, — сказал наконец, — сходи-ка в мой кабинет, там такая голубая папка лежит на столе, принеси, пожа…

И не договорил: у калитки зазвенел звонок. А потом раздался веселый голос Альфы:

— Открывай, Сан Саныч. Открывай скорей!

— О господи! — Начальник полиции от радости едва не выронил кружку. — Ну, слава те! А я уж чуть не поседел! Валерка, сбегай открой!

— Сан Саныч! — надсаживался Альфа. — Давай открывай, чего ты там расселся!

— Ну, видать, успешно съездили ребята, — усмехнулся Сан Саныч. — Ишь, развеселились! Вчера слова при них лишнего нельзя было сказать, а сегодня только что не песни поют.

Ганка вдруг перестала плакать, слезы мигом высохли. Испуганно уставилась на Валерку:

— Я уже этот голос слышала!

— Конечно слышала, — кивнул Сан Саныч, — ты ж вчера этому товарищу к нам дорогу показывала.

— Нет, — прошептала Ганка. — Я раньше слышала! Валерка, не ходи туда!

Да его и самого ноги не несли. Слишком хорошо помнил, как вчера в тумане Уран смешным мальчишеским голосишком орал: «Сан Саныч, ну иди сюда!»

«Сегодня тумана нет», — напомнил себя Валерка. Но менее страшно не стало.

— Сан Саныч, ты Альфе позвони, — сказал он. — Только не высовывайся. А я со второго этажа тихонько послушаю, звенит у калитки мобильник или нет. И посмотрю, кто там.

— Только осторожней! — пискнула Ганка.

— Да что за игры? — вспыхнул было Сан Саныч, но всмотрелся в Валеркино лицо, пожал плечами, вынул из кармана мобильник и кивнул: — Считаю до двадцати, потом набираю. Сам не знаю, чего это я вас слушаюсь!

Валерка взлетел по лестнице. На пороге комнаты плюхнулся на коленки и на четвереньках пробежал под окно.

Звонков слышно не было.

Валерка спрятался за портьеру и под прикрытием цветочного горшка чуть-чуть приподнялся над подоконником.

Отсюда было отлично видно всякого, кто стоял бы за калиткой.

Если бы там кто-нибудь стоял…

Но за калиткой никого не было.

«Вот! — потрясенно подумал Валерка. — Вот так же он Серегину в лодку заманивал! Неужели это все же Уран? Неужели он умеет становиться невидимым?!»

Если Уран и умел это делать, то сейчас он своим умением не воспользовался. Через минуту Валерка его обнаружил. Уран сидел на корочках за кустом и продолжал кричать голосом Альфы.

Валерка снова добежал на четвереньках до лестницы и скатился по ней.

Ганка при виде его просияла.

Сан Саныч задумчиво покачал телефоном:

— Абонент недоступен. А ты что-нибудь увидел?

— Там Уран! — выпалил Валерка.

Ганка приоткрыла рот, но не издала ни звука.

— Ты что, видел его?! — недоверчиво спросил Сан Саныч.

— За кустом прячется, — кивнул Валерка.

— Так, — сказал Сан Саныч. — Не нравятся мне эти игры. Все же придется ехать на остров. Только этого чревовещателя надо отсюда спровадить. Интересно бы знать, почему он голосом Альфы заверещал? Неужели парни попались? Или тут что посложней? Серегину-то он голосом ее мужа покойного заманивал… По-хорошему, арестовать бы его. Но ведь доказательств никаких! Все материалы у парней! Нет, довольно будет пока от него отделаться. Он уйдет на работу, на дерево залезет, а мы — на остров поскорей!

Он говорил будто сам с собой. Потом встряхнулся: