Она уже успела забыть о дезертирстве.

— Вам удалось поймать хотя бы кого-нибудь?

Генерал поколебался.

— Да, некоторых.

— Сегодня я хотела бы допросить одного из них.

Генерал Дукар поклонился.

— Что касается остальных, — добавила Иннельда, — пусть ими займется военная полиция. Как только закончится весь этот балаган, я созову особый военный трибунал, и мы покажем изменникам, что такое присяга на верность.

— А что, — тихо спросил Дукар, — если у них есть оружие от Торгового дома?

Она хотела резко возразить, но в последний момент сдержалась.

— Друг мой, — мрачно ответила она, — когда дисциплина в армии превращается в ничто по вине некоей подпольной организации, даже генералы должны отдавать себе отчет, что пора положить этому конец. — Она решительно взмахнула рукой. — Сегодня днем, генерал, я намерена посетить лабораторию «Олимпийское поле». Я хочу увидеть, как продвигаются исследования, цель которых — выяснить, что оружейники сделали с тем зданием. Завтра утром полковник Медлон должен доставить ко мне того молодого человека, которому он обещал офицерские погоны. В противном случае еще одна продажная голова покатится с плеч. Можете считать, что я поступаю по-детски, занимаясь отдельными личностями, но с чего-то же нужно начинать. По крайней мере, я знаю, что на этого парня можно рассчитывать. А теперь, — она повысила голос, — вы, сторонник Торгового дома, убирайтесь отсюда, пока я окончательно не разозлилась.

— Госпожа, — мягко возразил Дукар, — я всегда был лоялен к дому Ишеров.

— Рада слышать, — отрезала Иннельда и вышла в коридор, не удостоив генерала взглядом.

Войдя в столовую, она услышала вздох облегчения собравшихся и мрачно улыбнулась. Люди, желавшие завтракать за одним столом с императрицей, вынуждены были ждать, когда она преломит хлеб либо известит о том, что не придет. Никто не обязан был принимать участие в подобных завтраках, но те, кто имел доступ в императорскую столовую, никогда не отказывались от этой привилегии. Иннельда подняла руку.

— Доброе утро!

Она села во главе стола и отпила глоток воды из стакана, дав тем самым сигнал лакеям. Иннельда окинула помещение взглядом — повсюду седеющие головы мужчин и женщин, которым уже за пятьдесят, реликтов времен регентства. Исключение составляли несколько молодых людей и две юные секретарши. Однако это были всего лишь остатки молодежи, покинувшей двор после ухода принца дель Куртина.

— Все хорошо сегодня спали? — приятным голосом нарушила тишину Иннельда. Все поспешили заверить ее, что да. — Очень рада, — пробормотала она, после чего погрузилась в угрюмое молчание.

Она не знала, чего хочет от них на самом деле. Возможно, восхищения, но какого рода? Год назад только что появившийся при дворе молодой человек спросил ее, девственница ли она, а поскольку это действительно было так, воспоминание о том инциденте не давало ей покоя.

Что-то явно было не в порядке. Иннельда не могла отделаться от инстинктивного ощущения, что ослабление ее собственных моральных норм ударило бы по репутации всего семейства Ишеров. И что дальше? Она вонзила зубы в хрустящий тост. Чего ей хотелось? Позитивного мышления, веры в принципы, но не жесткого их соблюдения, а спокойного, возможно даже с юмором, к ним отношения. Она получила строгое и простое воспитание с особым упором на позитивное мышление — весьма важный принцип, но с серьезностью иногда можно и перестараться. Она еще больше укрепилась в прежней решимости.

«Нужно избавиться от этих угрюмых, ленивых, чересчур внимательных, слишком осторожных, — подумала она, сочувствуя самой себе, и вознесла молитву богам: — Подарите мне хотя бы одну шутку в день, которая бы рассмешила меня и еще одного человека, готового взять государственные дела в свои руки и при этом способного меня развлечь. Если бы только дель Куртин был здесь…»

Она нахмурилась, раздосадованная собственными мыслями. Ее двоюродный брат принц дель Куртин не одобрял атаку на Торговый дом оружейников. Когда она об этом узнала, это было для нее шоком. И еще большим унижением стало, когда все молодые люди из его свиты ушли из дворца вместе с ним, отказавшись принимать участие в этом предприятии. После казни Бантона Виккерса, который угрожал сообщить Торговому дому о ее планах, что полностью и бесповоротно подорвало бы ее престиж, она не могла смотреть сквозь пальцы на действия оппозиции. Сжав губы, она вспомнила свой последний разговор с принцем. Он был холоден и формален, при этом удивительно красив в гневе, она же чувствовала себя не вполне уверенно, но была готова на все. Он сказал: «Когда придешь в себя после этого безумия, Иннельда, можешь позвать меня снова». Она хотела ответить, что этого никогда не будет, но ей не хватило смелости. Иннельда горько подумала, что вела себя, словно обманутая жена, не желающая говорить лишнего, чтобы муж не поймал ее на слове. Впрочем, после такого поступка принца она никогда не смогла бы выйти за него замуж. Тем не менее она бы обрадовалась его возвращению — когда оружейные магазины будут уничтожены.

Она закончила завтракать и посмотрела на часы. Половина десятого. Она невольно поморщилась — долгий день только начинался.

В половине одиннадцатого, закончив дела со срочной корреспонденцией, императрица приказала привести к ней дезертира. По документам ему было тридцать три года, он родился в деревне и имел звание майора. На его губах играла легкая циничная усмешка, но во взгляде чувствовалась подавленность. Его звали Джилл Сандерс. Иннельда мрачно посмотрела на него. В его бумагах содержались сведения о том, что у него три любовницы и он сделал состояние на взятках, связанных с поставками для армии. Достаточно типичный случай. Трудно было понять, почему он отказался от всего, что имел. Именно этот вопрос она ему и задала.

— И пожалуйста, — добавила она, — не оскорбляй меня, утверждая, будто речь шла о моральной стороне этой войны. Скажи мне прямо и честно, почему ты пожертвовал всем ради бесчестья и позора. Одним поступком ты перечеркнул свою жизнь. В лучшем случае тебя сошлют на Марс или Венеру. Навсегда. Ты был глупцом, или трусом, или и тем и другим?

Майор пожал плечами.

— Наверное, глупцом.

Он нервно переступил с ноги на ногу. Императрица видела, что он не избегает ее взгляда, но ответ ее не удовлетворил. За десять минут беседы она не получила ни единого правдоподобного объяснения. Возможно, он действительно руководствовался другими, не экономическими соображениями. Иннельда попробовала зайти с другой стороны.

— Судя по материалам дела, — спокойно сказала она, — ты прибыл в здание Восемьсот-А, где, принимая во внимание твое звание, тебе сообщили, что найден способ уничтожить оружейные магазины. Час спустя ты сжег личные бумаги, покинул свой кабинет и отправился в домик у моря, который купил пять лет назад — как ты полагал, в тайне от всех. Через неделю, когда стало ясно, что исполнять свои обязанности ты не намерен, тебя арестовали. С тех пор ты находишься в тюрьме. Все правильно?