— Одно из них написал Хор?

Герберт, словно ужаленный, резко качнул головой.

— Почему вы сомневаетесь в том, что это было тело Кобба? — вопросом на вопрос ответил он, не позволяя сбить себя с толку.

— Вчера вечером на дороге меня остановил один человек. Думаю, это был не обычный бродяга. Он сказал, что его зовут Джон Кобб, — сурово произнес Джошуа.

На это сообщение Герберт отреагировал самым неожиданным образом. Вытаращив глаза, он закачался, словно утлое суденышко на высоких волнах, и дрожащей рукой ухватился за спинку стула, чтобы не упасть.

— Сэр, вам плохо? — встревожился Джошуа. Неужели с Гербертом случился удар? — Вам плохо. Позвольте я помогу вам сесть. Сейчас позову кого-нибудь.

В ответ Герберт крякнул что-то нечленораздельное. Джошуа усадил его в кресло, поднял его ноги на скамеечку и расслабил на нем узел галстука.

— Не может быть. Письма, письма... — бормотал Герберт.

Понимая, что от Герберта в его нынешнем состоянии ничего не добиться, Джошуа призвал главного слугу, Питерса, громко велел ему позаботиться о мистере Бентнике, затем отвел в сторону и шепотом сказал:

— У меня к тебе еще одна просьба.

— Слушаю, сэр, — ответил Питере.

— Будь добр, отправь кого-нибудь из своих помощников к гробовщику в Ричмонд. Мне нужно знать размеры гроба, сделанного для покойника, которого миссис Мерсье обнаружила в оранжерее.

— Размеры гроба? — спокойно уточнил Питерс, будто его просили подать шляпу, плащ или бокал бренди.

— Да, Питере, размеры. Это все.

Джошуа с облегчением вздохнул. Наконец-то он может уйти от Герберта. К тому же он придумал, как исправить ошибку Гранджера, не удосужившегося рассмотреть труп. Довольный собой, он отправился искать Лиззи Маннинг.

Оранжерея — величественное сооружение из дерева и стекла — выросла перед Джошуа. Он поднял глаза на искрящийся купол, затем перевел взгляд на фигурку Лиззи Маннинг, вышагивавшую, словно часовой, перед входом в теплицу. Она крутила в руках зонт и кусала верхнюю губу. Было видно, что она устала ждать на жаре и раздражена, ведь урок рисования должен был начаться полчаса назад. На ней было закрытое светло-серое платье, в котором Джошуа она напоминала мотылька, порхающего перед ледяной скульптурой. В нем еще было свежо воспоминание о неприятном разговоре с Гербертом, поэтому он на время позабыл о своем двойственном отношении к Лиззи. Сейчас им владела некая странная смесь чувств: он испытывал одновременно опасение и удовольствие.

Но его веселье как рукой сняло, когда Лиззи обратилась к нему.

— Мистер Поуп, — сердито воскликнула она, — вы всегда заставляете своих учеников ждать?

— Дорогая мисс Маннинг, — отвечал Джошуа с едва заметной улыбкой на губах, — поскольку учеников я не имею, то и привычек на этот счет не выработал — ни плохих, ни хороших. — Все его мысли были сосредоточены на ананасной плантации, которую ему не терпелось осмотреть. — Однако почему вы ждете здесь, а не в этом примечательном сооружении?

— В оранжерее невыносимо гнетущая атмосфера. К тому же там Гранджер возится с горшками. Я подумала, что нам лучше поискать более укромное местечко.

Джошуа согласился с ней. Не желая, чтобы Гранджер подслушал их разговор, они немного отошли от оранжереи, сели на каменную скамейку, стоявшую в нише, образованной тисовыми деревьями, и, ни на что больше не отвлекаясь (обоим не терпелось узнать, что написано в письме, которое Джошуа взял из письменного стола в гостиной), погрузились в чтение.

20 мая 1766 г.

Мистер Кобб!

После нашей сегодняшней встречи в саду я вынуждена повторить то, что уже говорила раньше. Между нами все кончено. Вы зря надеетесь, что я изменю свое решение, если вы будете преследовать меня. Напротив, своей назойливостью вы добьетесь только того, что я еще больше укреплюсь в своей решимости и утрачу всякие остатки симпатии, которую, возможно, некогда питала к вам. Как вы посмели приехать в Ричмонд и угрожать мне, одновременно признаваясь в нежных чувствах? Ожерелье останется у моей матери. Ваши угрозы сообщить ей о нашей связи не поколеблют моей решимости. Скорее я предпочту, чтобы она узнала обо всем, и, вообще-то, сама собираюсь о том рассказать ей. А вам советую вернуться в Бриджтаун и сделать то же самое.

Виолетта Мерси

Джошуа посмотрел на Лиззи, потом опять на письмо. Он был озадачен. С тех пор как у него зародились сомнения в том, что мертвецом в оранжерее был Кобб, он стал думать, что тело, вероятно, принадлежало Хору, поверенному из Лондона, который навещал Кобба, а потом куда-то исчез. На первый взгляд казалось, что это письмо опровергает его предположение. Откуда у Хора могло быть письмо, написанное Виолеттой Коббу? А если это не одно из писем, которые Гранджер нашел в кармане трупа, как оно попало к Герберту? Но, поразмыслив немного, Джошуа заключил, что по этому письму нельзя судить о личности умершего. Если предположить, что оно находилось в кармане трупа, то тело могло принадлежать как Коббу, так и Хору.

Помня о своем решении относительно Лиззи Маннинг, Джошуа большинство выводов оставил при себе, а ей поведал только о своих недавних находках и приключениях: о том, что минувшим вечером он встретил человека, назвавшегося Коббом и потребовавшего у него саквояж Кобба, который чуть раньше отдал ему Данстабл, и что Крэкман в письме сообщил ему, будто Кобб был поверенным и вместе с мистером Хором вел дело о спорном имуществе — ожерелье.

— По-вашему, Кобб жив? — спросила пораженная Лиззи.

— Не знаю. Я надеялся, что это поможет прояснить картину, — ответил Джошуа, жестом показав на письмо. — Но оно лишь подтверждает то, что нам уже известно: что пропажа ожерелья и гибель человека — взаимосвязанные события и что у Виолетты с Коббом некоторое время назад был роман. — Джошуа сообщал очевидное, желая посмотреть, как на это отреагирует Лиззи. — Кобб в качестве поверенного, представляющего неизвестное нам лицо, прибыл сюда за ожерельем. Но у него была еще одна причина для приезда в Англию: он все еще любит Виолетту.

— Возможно, сначала Виолетта согласилась помочь Коббу с ожерельем, а потом передумала, — предположила Лиззи.

Джошуа вспомнил, что, по словам Мари, Сабина разрушила любовь Кобба и Виолетты. Но, очевидно, чувства, по крайней мере Кобба, оказались более долговечными, чем на то рассчитывала Сабина (и Мари).

— Во всяком случае, какой бы характер ни носили их отношения, теперь между ними все кончено, — заметил Джошуа.

Мысленно он обругал Герберта за то, что тот порвал второе из писем, переданных ему Гранджером. Сам факт его уничтожения свидетельствовал о том, что в письме содержались важные сведения. Значит ли это, думал Джошуа, что Герберт хотел ввести кого-то в заблуждение, сохранив другое послание?

— Если Кобб не брал ожерелья, — сказал Джошуа, — тогда его взял кто-то другой.