Маргарет, всегда быстро распознававшая романтический потенциал даже в своей стареющей сестрице, поощряла эти мысли, распространяясь о живых глазах мистера Бакленда и приставая с расспросами, что я надену к обеду. То, что началось как сердечный интерес, возросло до такого наката безмолвного возбуждения, что к назначенному дню нервы у меня так и зудели.

Мы прождали его два часа, в течение которых Бесси хмыкала и громыхай горшками на кухне, прежде чем мы сдались и уселись за испорченный обед, который я через силу ела. Хотя бы потому, что была обязана Бесси за ее особое старание. Она была уже на грани очередного заявления об уходе и непременно сделала бы его, если бы я отказалась от еды. Кроме того, я не желала демонстрировать сестрам свое разочарование, хотя каждый кусок давался мне с огромным трудом.

На следующий день я не искала встречи с Уильямом Баклендом, но все равно столкнулась с ним на берегу, в кои-то веки без Мэри. Он радостно меня приветствовал, но когда я упомянула, что огорчена тем, что не увидела его днем раньше, выглядел удивленным.

— Так это вчера я должен был обедать с вами, мисс Филпот? Потому что, видите ли, вчера я услышал, что кто-то в Ситауне нашел длинный ряд позвонков, и мне пришлось отправиться гуда, чтобы посмотреть самому. И, знаете ли, я рад, что сходил, потому что они хорошо сохранились, но все же нисколько не похожи на позвонки крокодила, найденного Мэри. Я думаю, не принадлежат ли они абсолютно другой допотопной твари.

Не раскаиваясь в своей ошибке, он также не почувствовал, что я расстроена. Для него было совершенно в порядке вещей, что осмотр необычных позвонков имеет приоритет над любым званым обедом.

Я лишь пожелала ему доброго дня и направилась в другую сторону. Тогда-то я и поняла, что только женщине, которая окажется настолько красивой, чтобы отвлечь его от научных интересов, или настолько терпеливой, чтобы смириться с ними, удастся выйти замуж за Уильяма Бакленда.

Я полагала, что на этом наши отношения и закончатся, а новых увлечений я уже не заведу. Мне и в голову не приходило, что в моей жизни появится полковник Бёрч.

В то лето, когда полковник Бёрч приехал в Лайм, Мэри пребывала в довольно странном состоянии. С одной стороны, та тварь, что обнаружили они с Джозефом, приобрела большую известность. Чарльз Кониг купил необычный экземпляр у Музея Баллока и выставил его на обозрение в Британском музее. Он назвал его ихтиозавром, что значит «рыба-ящер», поскольку с точки зрения анатомии тот находился между двумя этими видами. Он и другие изучали его и публиковали статьи, в которых высказывали предположения о том, что ихтиозавр являлся морским пресмыкающимся, поскольку дышал воздухом и плавал, как рыба. Статьи эти, одалживаемые мне Уильямом Баклендом, я читала с огромным любопытством, отмечая, что никто из них не затрагивал щекотливых вопросов о замысле Создателя по поводу этих тварей. Они, по сути, совсем не касались религиозных аспектов. Возможно, следовали манере Кювье, который никогда не упоминал в своих работах о промысле Божьем. Для меня было облегчением принять ихтиозавра именно в таком виде: как древнее морское пресмыкающееся со своим названием.

Мэри это далось тяжелее, и она часто по-прежнему называла его крокодилом, как и большинство местных жителей, хотя в конце концов остановилась на «ихтике». Ей казалось, что новое научное название отбирает у нее найденную ею тварь даже более бесповоротно, чем новый владелец. Образованные мужчины обсуждали ихтиозавра на своих конференциях и писали о нем статьи, а Мэри не участвовала в их научной деятельности. На нее полагались в деле нахождения образцов, но не в их изучении. Эта пора оказалась трудной — на протяжении более года ей не удавалось найти целого ихтиозавра, хотя изо дня в день она прочесывала Церковные утесы и Блэк-Вен.

Однажды я предложила поискать вместе хрупкие звезды и криноиды на участке берега возле Ситауна, в нескольких милях к востоку от Чармута. Обычно мы не забирались так далеко, но я думала, что перемена окружающего вида пойдет Мэри на пользу, и предложила пойти к Ситауну, чтобы увести ее от бесконечного топтания на одном и том же пляже в поисках неуловимого монстра. Мы выбрали для этого солнечный день, когда отлив благоприятствовал раннему отправлению в путь. Она миновала Церковные утесы и Блэк-Вен достаточно охотно, но возле уступа Гавриила, сразу за Чармутом, начала оборачиваться и смотреть назад, словно утесы, оставшиеся там, призывали ее обратно.

— Там сзади что-то вспыхивает, — заявила она. — Разве вы не видите?

Я помотала головой и продолжала идти вдоль берега, надеясь, что она последует за мной.

— Вот опять что-то блеснуло, — сказала Мэри. — Ой, смотрите, мисс Филпот, как вы думаете, а вон тот не к нам направляется?

По берегу поднимался какой-то мужчина. Хотя на пляже были и другие люди, не пренебрегшие хорошей погодой и чудесным утренним светом, он проходил среди них так, словно точно знал, в чем состоит его цель, и этой целью были мы. Высокий и прямой, в долгополой красной шинели и сапогах, он шагал легко и уверенно. Форменные латунные пуговицы поблескивали в солнечном свете. Меня не часто трогает вид мужчины, но то, что этот ясно давал понять, что направляется именно к нам, породило во мне такой трепет, которого я долго не могла забыть.

Подойдя ближе, он улыбнулся. Это был поразительный мужчина лет пятидесяти, с прямой военной выправкой, столь приятной у военных, аккуратный, подтянутый и уверенный в себе. Лицо у него было морщинистым, глаза щурились от ветра и солнца, но это его только красило. Когда он снял свою треуголку и поклонился, я увидела пробор в его густых черных волосах, слегка тронутых сединой.

— Леди, — провозгласил он, — я искал вас все утро и счастлив, что наконец-то вас нашел.

Он водрузил обратно свою треуголку, заставив покачиваться белые перья, которыми она была украшена. Волосы у него были такими густыми и волнистыми, что шляпе угрожала опасность соскочить с его шевелюры и упасть на песок.

Я никогда не доверяла мужчинам с чересчур длинными волосами. Такие прически бывают только у тщеславных, чересчур самонадеянных мужчин.

— Я полковник Бёрч, командовал первым гвардейским полком. — Он сделал паузу, переводя взгляд с одной из нас на другую, затем устремил свое внимание на Мэри. — А вы, должно быть, та замечательная Мэри Эннинг, которая нашла несколько образцов ихтиозавров, верно?

Мэри кивнула, не в силах отвести от него взгляд.

Разумеется, каждый, кто знал о Мэри, должен был знать и то, что она молода и низкого происхождения, и меня нельзя было принять за нее, хотя бы учитывая то, что одежда и манеры у меня лучше. Однако же я почувствовала острый укол ревности из-за того, что этот статный мужчина вышагивал по берегу не ради меня.

Это сделало меня более колкой.

— Полагаю, вы хотите, чтобы она нашла экземпляр и для вас, как поручают торговцу гравюрами найти такую, чтобы ее можно было повесить на видном месте в доме.

Мэри метнула в меня встревоженный взгляд, потому что такая грубость была не в моих обычаях, но полковник Бёрч рассмеялся: