— Ты отлично знаешь, что я темный человек в таких делах. Я всегда боюсь, что дело обернется плохо. Иди своей дорогой, мошенница, и не обращай внимания на ворчание старого папаши Бурже. Ты как солнце в моем доме, и что ты ни делаешь, все хорошо.

Он зашел в зал, выпил еще стопку и, взяв свою старую алебарду, вышел во двор. Растроганная Анжелика видела, как он постепенно удалялся в надвигающуюся ночь — круглый, как колобок, со свечой в руке и грязной алебардой на плече. Анжелика знала, что все будет так, как она скажет.

— Посмотрим, кто будет первым, я или Одиже, — бормотала она, укрывшись одеялом.

В эту ночь ей снилось, что она первая во Франции изготовляет и продает шоколад парижанам.

На следующее утро Анжелика отправилась с Давидом в торговую резиденцию, чтобы на месте выяснить ценность патента. Они были приняты огромным потным толстяком, одетым в костюм судьи с грязным светлым воротничком. Он заявил, что патент, доставшийся в наследство молодому Шайо, действителен, если он выполнит некоторые требования и уплатил новые налоги. Очень удивившись, Анжелика спросила:

— Но мы недавно уплатили налог за наше заведение! Почему же надо платить налог за шоколадный напиток?

— Все правильно, моя дорогая, — сказал толстяк, — но надо компенсировать убытки маленьких предприятий, таких как бакалейные и лимонадные, и то при условии, если дела у вас пойдут хорошо.

Анжелика еле сдерживалась.

— И это все?

— Нет, моя милочка! Мы не будем сейчас говорить о королевских налогах и о контролерах на вес и качество продукта.

— Но как же можно проверить напиток на качество, если вы его не знаете?

— Не в этом дело. Поймите одно, — толстяк вытер пот, — став товаром, этот продукт будет приносить прибыль, и все корпорации, от которых зависит его приготовление, должны получать часть выручки от его реализации. Если вы говорите, что ваш шоколад — напиток пряный, то вы должны будете иметь у себя специалиста от корпорации бакалейщиков, а также от лимонадной корпорации. Кроме того, вы должны их содержать и платить им жалованье. Я предупреждаю вас, что на это нужно много денег и чтобы все было согласовано с нами, иначе мы в любой момент можем закрыть ваше предприятие.

У Анжелики разболелась голова, но она приняла отважный вид, положив руки на бедра.

— Это значит, господин…

Но толстяк уже не мог говорить — с него градом лился пот. Его заменил молодой служащий.

— Это значит, мадам, — сказал он, — что если вы войдете в корпорацию и гарантируете, что ваш напиток пойдет в продажу, то бакалейщики и лимонадная корпорация будут иметь право также продавать ваш напиток, при условии, если он, конечно, понравится клиентам.

Анжелика схватилась за голову — от таких разговоров у нее началась мигрень.

— Так, — сказала она, — значит я должна выписать мастеров, кормить их. Тогда я, может, разорюсь, а если нет, то все доходы пополам! Не пойдет! Что это за пошлина, которую вы берете с каждого нового дела?

Молодой человек старался успокоить разбушевавшуюся Анжелику. Он налил ей воды и продолжил:

— Знаете ли вы, что всегда все корпорации нуждаются в субсидиях? Вы деловая женщина, а не знаете, что всегда перед началом войны или рождением в королевской семье мы снова покупаем у короля свои привилегии, завоеванные с таким трудом. А его величество подбрасывает нам то новые налоги, то пошлины, то патенты, о которых мы сейчас говорим. Кажется, патент господина Шайо?

— Это я, — заметил смутившийся поваренок, который с начала разговора не произнес ни звука, — или мой покойный отец. Я уверяю вас, господа, что отец дорого заплатил за этот патент.

— Да-да, молодой человек.

— Сударь, вы не правы по отношению к нам.

— К вам, молодой человек, наша корпорация не имеет никаких претензий. Вы никогда не станете бакалейным мастером.

— Но его отец принес открытие в вашу корпорацию… — начала Анжелика.

— Тогда положитесь на ваши расходы, докажите, что можно извлечь выгоду из этого проклятого изобретения.

Анжелика подумала, что ее голова расколется пополам. «Эти проклятые бюрократы тормозят развитие всего нового, — подумала она и вздохнула. — Но что делать, так устроен мир». По дороге домой она упрекала себя за то, что нескромно вела себя в приемной. «Их ничем не проймешь, — подумала она. — Одиже прав, говоря, что с королевским покровительством он перепрыгнет через голову корпораций. Ну конечно, он же богат и у него есть хорошие связи, а я и бедный Давид оказались как раз на растерзании у корпораций».

Просить покровительства у короля на патент, выданный пять лет назад, было бессмысленно, и Анжелика решила сотрудничать с Одиже. Вместо того, чтобы соперничать друг с другом, им нужно было, конечно, объединиться. Анжелика со своим патентом и оборудованием шоколадной фабрики могла бы доставать бобы какао за свои деньги. Иначе говоря, она бы перерабатывала их в сладкую пудру с добавлением корицы и специй. В свою очередь, метрдотель превращал бы пудру в напиток. Таким образом, они поделили бы процесс изготовления пополам. После их первого разговора Анжелика сделала вывод, что молодой человек не отдавал себе отчета об источниках снабжения их будущего предприятия. Он самоуверенно заявил, что друзья помогут ему. Но благодаря карлице королевы Анжелика узнала, что доставка нескольких мешков бобов какао для изготовления лакомства ее величеству связана с большими трудностями и требует дипломатической миссии и множества посредников, а также связей с испанским или флорентийским двором. И наладить ежемесячное снабжение бобами какао их будущую фабрику не так просто, как думал Одиже.

«Наверное, только из-за трудностей снабжения отец Давида не довел дело до конца, — думала Анжелика, — а тут еще смерть. Да, все хорошие люди умирают».

Одиже теперь чаще приходил в таверну «Красная маска» в качестве посетителя. Он садился за отдельный стол, избегая завсегдатаев таверны. После их последней стычки он стал неразговорчив, и Анжелике было обидно, что он не делает ей комплиментов о блюдах, подаваемых на стол. Одиже небрежно садился за стол и не спускал глаз с молодой женщины, пока она ходила по залу, обслуживая многочисленных клиентов. Упорный взгляд этого красивого мужчины, уверенного в себе, смущал Анжелику. Она сожалела об их первой размолвке и не знала, как начать разговор снова. Тем не менее метрдотель продолжал сопровождать ее на природу, пикники, куда ее семья выезжала систематически. Как будто случайно, в сумке на крупе лошади у него был завернут окорок, жареная зайчатина и бутылка бургундского. Держался Одиже всегда чопорно и был вызывающе одет.

Анжелика часто видела его на дороге и даже в доме в Шайо, около реки Сен-Клу. Перья его шляпы и ленты из тончайшего сатина странно выглядели на фоне простой публики. Казалось, молодой человек хотел показать Анжелике свой достаток и вкус.