Волновой принцип подтверждает большую часть теории Доу, но, само собой, теория Доу гораздо беднее волнового принципа, поскольку концепция поведения волн Эллиотта имеет математическую основу; для интерпретации требует лишь одино рыночный индекс и разворачивается в соответствии с определенной структурой. Тем не менее оба подхода основаны на эмпирических наблюдениях и дополняют друг друга как теоретически, так и практически. Например, подсчет волн для индекса зачастую заранее извещает последователя Доу о грядущем неподтверждении. Если, как показано на рис. 7–1, промышленный индекс завершил четыре волны первичного изменения и прошел часть пятой волны, в то время как транспортный индекс испытывает ралли на волне В зигзагообразной коррекции, то неподтверждение делается неизбежным. Подобные ситуации на рынке неоднократно помогали авторам делать успешные прогнозы. Например, в мае 1977 г., когда транспортный индекс карабкался к новым максимумам, предшествовавшее этому пятиволновое снижение промышленного индекса в январе и феврале ясно сигнализировало о том, что любой подъем этого индекса будет обречен на неподтверждение.

Всякая медаль имеет обратную сторону, и неподтверждение по теории Доу часто может дать аналитику, практикующему метод Эллиотта, сигнал к тому, чтобы проверить свой подсчет и посмотреть, можно ли ожидать разворота. Таким образом, знакомство с одним подходом может оказаться хорошим подспорьем в применении другого. Поскольку теория Доу является бабушкой волнового принципа, ее историческое значение и годы эффективного применения заслуживают большого уважения.

Индейцы майя в Центральной Америке и, независимо от них, древние израильтяне знали и наблюдали 50–60-годичные (в среднем 54-годичные) циклы катастроф и возрождений. Современное выражение такого цикла – «длинная волна» экономических и социальных тенденций, замеченная в 20-х годах XX в. русским экономистом Николаем Кондратьевым. Кондратьев документально подтвердил, используя немногие доступные ему данные, что экономические циклы современных капиталистических стран склонны к повторению периодов экспансий и депрессий, длящихся немногим более половины столетия. Эти циклы совпадают по размеру с волнами суперциклической степени (или с растянутыми циклическими волнами), подразумеваемыми волновым принципом.

На рис. 7–2, воспроизведенном с любезного позволения The Media General Financial Weekly, показана идеализированная концепция циклов Кондратьева, начиная с 80-х годов XVIII в. до 2000 г., и их связь с оптовыми ценами. Обратите внимание, что в рамках волны большого суперцикла, показанной на рис. 5–4, расстояние от начала волны (I) до глубокого минимума 1842 г. волны а, входящей в волну (II), примерно равно одному циклу Кондратьева. Растянутая волна (III) и волна (IV) покрывают почти два цикла Кондратьева, а наша текущая суперциклическая волна (V) будет продолжаться в течение одного цикла Кондратьева.

Кондратьев обратил внимание на то, что «низовые» войны, т. е. войны, происходящие в то время, когда цикл достигает своего дна, обычно имеют место в те моменты, когда экономика может выиграть от создаваемого войной ценового стимулирования, ведущего к экономическому подъему и росту цен. «Пиковые» войны, с другой стороны, обычно возникают, поскольку правительство, как правило, оплачивает войну при помощи раздувания денежной массы, когда экономический подъем заходит достаточно далеко и цены резко растут. После экономического пика возникает первичный спад, за которым затем следует безинфляционное плато длительностью примерно в десятилетие, во время которого возвращаются времена относительной стабильности и процветания. По окончании этого периода следует несколько лет дефляции и тяжелой депрессии.

В Соединенных Штатах первый цикл Кондратьева начался на впадине, сопровождавшейся войной за независимость, и достиг пика во время войны 1812 года, за которым последовало плато, – период, называемый обычно «Эрой благоденствия», – предшествовавшее депрессии 30–40-х годов прошлого века. Как подметили в своей книге волна Кондратьева Джеймс Шуман и Дэвид Роузно, второй и третий циклы с экономической и социологической точек зрения разворачивались удивительно похоже при втором плато, сопровождавшем период восстановления после Гражданской войны и последовавшем за Первой мировой войной третьим плато (этот период называют «Кипучие двадцатые»). Обычно периоды плато приводили к улучшению дел на фондовых рынках, в особенности период плато 20-х годов. Кипучий фондовый рынок того времени в итоге окончился коллапсом, Великой депрессией и общей дефляцией вплоть до примерно 1942 г.

В соответствии с нашей интерпретацией цикла Кондратьева, сейчас мы достигли еще одного плато, пройдя «низовую» войну (Вторую мировую), «пиковую» войну (Вьетнам) и первичную рецессию (1974–1975 гг.). Это плато снова должно сопровождаться временами относительного процветания и мощным бычьим рынком акций. В соответствии с пониманием этого цикла, в середине 1980-х гг. экономика должна войти в коллапс, за которым последуют три или четыре года жестокой депрессии и длительный период дефляции, охватывающий и впадину 2000 г. Этот сценарий как раз сообразуется с нашими представлениями и соответствует подъему пятой циклической волны и следующему суперциклическому снижению, которое мы обсудили в главе 5 и о котором далее поговорим в последней главе.

«Циклический» подход к фондовому рынку в последние годы вошел в моду, поскольку инвесторы ищут инструменты, способные помочь им в работе на волатильных боковых трендах. Этот подход весьма надежен и в руках ловкого аналитика может быть превосходным методом анализа рынков. Однако, по нашему мнению, хотя с его помощью и можно заработать деньги, как и с помощью других технических инструментов, «циклический» подход не отражает истинной сути законов, стоящих за поведением рынка.

К несчастью, как волновой принцип Эллиотта в сочетании с теорией Доу и одним или двумя родственными им методами породил значительное количество последователей тезиса, состоящего в том, что «все бычьи рынки имеют три колена», так и теоретики циклов в последнее время вызвали у многих аналитиков и инвесторов жесткую приверженность идее «четырехгодичных циклов». Тут кажутся уместными некоторые комментарии. Во-первых, существование любого цикла не означает, что во время второй половины цикла невозможно движение к новым максимумам. Измерения всегда производятся от одного минимума до другого, независимо от происходящих на рынке событий. Во-вторых, если четырехгодичный цикл и был заметен во время послевоенного периода (а это примерно 30 лет), то до этого времени свидетельства его существования неровны и нерегулярны, а это означает, что история в любой момент времени допускает его сжатия, расширения, сдвиги и исчезновения.

Для тех, кто достиг успеха, используя циклический подход, волновой принцип может быть полезен как инструмент предсказания изменений длины циклов, которые возникают и угасают, как правило, без всякого предупреждения. Например, обратите внимание на то, что четырехлетний цикл был ясно виден в большинстве подволн II, III и IV текущего суперцикла, но был запутан и искажен в волне I, на бычьем рынке 1932–1937 гг. и в предшествующие ему времена. Если мы вспомним, что две более короткие волны в пятиволновом бычьем движении часто совпадают по размеру, то сможем сделать вывод, что текущая циклическая волна V должна походить на волну I (1932–1937), поскольку волна III, имевшая место с 1942 по 1966 г., была растянута. Таким образом, текущая волна V должна обладать упрощенной структурой при более коротких циклах и может явить неожиданное сжатие популярного четырехгодичного цикла до трех с половиной лет. Иными словами, внутри волн циклы могут сохранять постоянный временной период. Однако когда начинается следующая волна, аналитику следовало бы ожидать возможных изменений периодичности. Поскольку, по нашему мнению, паники 1978 и 1979 гг., предсказанной теоретиками циклов на основании четырех– и девятигодичной периодичности, не случится, мы хотели бы привести следующую цитату из работы Чарльза Дж. Коллинза «Волновой принцип Эллиотта – переоценка», опубликованной в 1954 г. компанией Bolton, Tremblay & Co.: